Это уже было интересно! Рана запросила созданный компьютером фоторобот и откинулась на спинку кресла в ожидании.
Минуту спустя на экране появилось изображение худощавого черноволосого человека. Что-то было в выражении его лица до тошноты самонадеянное и самодовольное. «Хотя, — напомнила себе Рана, — это всего лишь фоторобот». Белый, лет тридцати — значит, сейчас ему сорок пять… Судя по словам свидетеля, высок и атлетически сложен. Во что был одет подозреваемый, свидетель не заметил.
Рана поедала копию картинки на терминал Вишваната, полагая, что его должность позволит объявить этого типа в розыск по всем полицейским управлениям страны. Странное дело, но лицо предполагаемого преступника показалось ей знакомым. Хотя, возможно, дело просто в том, что все западные лица, на ее взгляд, похожи. Сколько таких смуглых и чеканных мужских лиц она перевидала на голограммах за эти годы!
Но в этом лице было что-то такое…
Рана велела себе образумиться. Она настолько погрузилась в последний месяц в поиски крестового убийцы, что просто зациклилась на нем.
Она глянула на большие цифровые часы на стене. Почти десять. Ее смена давным-давно закончилась. Рана выключила экран, попрощалась с Вармой и отправилась домой.
Оранжевые рекламные трубки уличных торговцев освещали мокрые от дождя мостовые. Машины мчались сплошным потоком, оглашая воздух какофонией сигналов. Рана быстро шагала по влажному от дождя вечернему городу. Она была слишком возбуждена из-за своих открытий и понимала, что сегодня ей долго не удастся заснуть.
Вот уже месяц, как Рана не виделась с детьми, живущими под местом Ховрах. Так в чем же дело? Поболтать с Вандитой и ее друзьями — самый верный способ выкинуть из головы сегодняшние события.
Она взяла такси, доехала до Ганга, расплатилась с шофером и пошла по тротуару к ограде, отражавшейся в широких водах реки. Прилив схлынул, обнажив взору заляпанные грязью норы, в которых ютились беспризорники. Тоненькие, как спички, фигурки в дхоти и рубашонках стояли по колено в иле, тыкая в него длинными шестами. Из-под арки моста до Раны доносилось эхо ребячьих голосов и смеха, и это напомнило ей о духе товарищества, по которому она так истосковалась.
Из всех детей, с которыми она работала в разных частях города, Рана больше всего прикипела душой к ребятишкам с моста Ховрах. На то было много причин: во-первых, программа кооперации и самообеспечения, которую она начала внедрять здесь два года назад, по-прежнему работала без сбоев; во-вторых, двенадцатилетняя браминка Вандита, которая организовала детей, очень напоминала Ране ее саму. Кроме того, когда-то Рана тоже жила между стальными опорами моста на северном берегу реки. Сейчас дети стекаются туда после тяжелого трудового дня, собирают деньги на чай и «даал бхат», которые продают на мосту, и рассаживаются вокруг костров, чтобы поболтать час-другой, пока их не сморит сон.
