— Как твой отец, Джош? Ты успел его навестить? Беннетт кивнул. Он просто не в силах обсуждать с Джулией события сегодняшнего утра.
— Ты же знаешь, как он.
Беннетт заказал, еще кружку пива, третью по счету. В голове у него немного зашумело, и он словно со стороны глядел на эту беседу с женщиной, к которой не испытывал практически уже никакой привязанности.
Джулия поднесла ко рту вилку с кусочком сыра бри и спросила:
— Ты уже ходил на свидание с голограммой Эллы после своего возвращения, да, Джош?
Он пожал плечами, удивленный такому повороту разговора.
— А если и ходил? — спросил он. И добавил: — Откуда ты знаешь?
— Потому что ты всегда такой… не знаю… такой меланхоличный, что ли, после свиданий с этой Илгой.
Обзывая образ Эллы «Илгой», то есть имитирующей личность голограммой, Джулия высмеивала его визиты в мемориальный сад.
— Мы с ней поболтали. Было приятно увидеться с ней снова! Я ее больше месяца не видел.
— Это не она, Джош. Бога ради! Это компьютерная программа, проекция!
— Знаю. — Он уставился на нее. — Но это все, что осталось у меня от Эллы, не считая воспоминаний.
— В таком случае научись обходиться воспоминаниями, как делают все нормальные люди, потерявшие близких.
— Одних воспоминаний недостаточно, Джулия. Мне нужно больше. У нас с ней особые отношения.
Джулия театральным жестом бросила вилку в салат: —Бог ты мой! Беннетт почувствовал, как в нем закипает злость.
— Да! Я чувствую…
— Ты не можешь иметь отношений с какой-то дурацкой машиной, Джош!
— Не знаю. По-моему, могу. Я общаюсь с ней. Я говорю, она мне отвечает…
— Позволь мне втравить тебе мозги, Джош. — Она подняла вилку и нацелилась ею в него. — «Отношения» — это когда общается двое. Два человека. Обмен чувствами, эмоциями, взаимная забота друг о друге. Но тебе этого не понять, правда? Ты способен испытывать какие-то чувства только к машине.
— Эта программа обучается, — сказал он хрипло. — Она хранит в памяти все, что я говорю, она помнит наши беседы. Это все равно что разговаривать с живым человеком, Джулия, только коснуться его нельзя.
Джулия немного помолчала, глядя на него. А потом нагнулась вперед и прошептала с яростью: — А тебе бы этого хотелось, верно?
— Ты о чем?
— Ты хотел бы коснуться ее, да? — Ее взгляд был беспощаден. — Ладно, я скажу иначе. Тебе хотелось бы трахнуть ее!
— Ты, сука!
Им вдруг овладело непреодолимое желание ударить Джулию, стереть эту самодовольную улыбку с ее губ. Потом он подумал, что ему надо встать и уйти без слов. Но и то и другое, как он понимал, было бы трусостью.
