Туо умолк и какое-то время прислушивался к пустыне. Потом заговорил снова, и в голосе его послышались Аните тревожные нотки.
— Непонятный какой-то этот Фаусто Лабан… Все что-то скрывает от меня. Тебе не кажется?
Анита тряхнула головой:
— Я не обращаю на него внимания, но впечатление он производит почему-то неприятное. Я не люблю молчальников, такие люди кажутся мне заносчивыми, а значит, пустыми.
— Нет, — возразил Туо. — Лабан молчит не потому, что он заносчив. А для того, чтобы утаить свои мысли. И я боюсь, что в Археоскрипте его больше всего интересуют кварки.
— А почему этого надо бояться?
— Потому что для кварков человечество еще не созрело. Даже тогда, пятьдесят тысяч лет назад, это было открытие преждевременное. А теперь тем более.
Туо взял Аниту за руку и повел на гребень дюны. Ноги утопали в песке, оставляя глубокие следы, которые тут же поглощала тьма.
— Нам нужно что-то предпринять, Анита, пока не поздно. Ты мне поможешь?
Она сжала его руку:
— О чем ты, Туо?
— О кварках.
— А почему ты спрашиваешь, помогу ли я? Да я…
Он не дал ей договорить, сжал в своих объятиях и крепко поцеловал. Горячо дыша, прошептал:
— Но это ведь очень опасно.
— Поцелуи? — засмеялась Анита. — О да!
— Не шути, милая, это может стоить нам жизни.
— С тобой готова и на это! Слышишь? На все!
Она неожиданно вырвалась, побежала вниз, бросилась в сторону, в другую, чтобы запутать следы, и, когда фигура Туо растаяла в ночном мраке, упала за барханом, затаилась, охваченная какой-то детской радостью. «Ага, теперь поищи-ка меня, — думала она, сдерживая дыхание, — ты поищи, а я посмотрю, как ты ищешь… милый Туо!»
Туо сперва звал, а потом пошел, присматриваясь к следам и что-то весело бормоча. Вот он прошел мимо нее, Анита еле сдержалась, чтобы не прыснуть, он ошибся всего на каких-нибудь десять метров: вернулся и все-таки нашел! Схватил на руки, начал укачивать как ребенка.
— Какая ты у меня красивая, какая чудесная! Запомним эту ночь, Анита, эту пустыню и эти звезды! Ты мне стала еще ближе, еще роднее! Я уверен, что в экспедиции нашлись бы люди, которые охотно помогли бы нам, но не надо их посвящать. Должны справиться сами, понимаешь? Сами. Задача наша облегчается тем, что никто, кроме меня, не знает языка Центрума и поэтому не сможет прочесть документов Археоскрипта. А знаешь, что на нем написано?
— Где?
— На той грани, возле которой я стоял.
— Что же?
— «Вскрыть через десять тысяч лет».
— Выходит, срок давно прошел?
