Какое бы ни было новое тело – из углерода или заменителей – его пронзила острая, ослепляющая боль. Настолько сильная, что Гим сам не заметил, как потерял сознание и рухнул на пол. Женщины тут же направили вниз острия своих мечей, готовые добить наверняка и без того уже мертвого противника и взирая на поверженного врага сверху вниз без малейшего интереса, холодно и спокойно.
Только кровь из рассеченного в нескольких местах туловища не хлынула ручьями с намерением растечься в большую темно-красную лужу. Под разорванной, порезанной одеждой не проглядывали глубокие раны. Молодой мужчина лежал неподвижно, но не бледнел и не трясся предсмертной судорогой. Более того – он почти сразу же открыл глаза, рывком вернул вертикальное положение и пробежал быстрым взглядом по лицам безжалостных амазонок…
Девушки удивились, но не особенно. Большие красивые глаза едва-едва затронуло непонимание. Эти глаза говорили: «нет? попробуем еще раз!» Все кроме одних… или даже двух. В одних глазах удивление не обнаружилось вовсе. Еще в одних – к удивлению примешалось что-то еще: непонимание, ошеломление и испуг! Более того, Гиму показалось, что этот взгляд потупился, осознав, что стал источником нежелательной информации.
Какая-то доля секунды и – все взгляды одинаковые. Агент даже засомневался, в котором из них он прочитал нечто особенное. Думать ему не дали. Не давая Гиму сосредоточиться, пять мечей вновь метнулись навстречу, протыкая насквозь горло, грудь и живот…
– Стоп! – крикнул герцог. – Достаточно! Этот человек только проверял вас! Он – ваш новый начальник и мой верный слуга!
Гим вновь поднимался с пола. На этот раз – пошатываясь от головокружения и очень хорошо помня болевой шок, отправивший его в последний «нокдаун».
– Отлично сыграно! – подмигнул молодому человеку Ронтонте.
– Мне было больно, мой герцог! – с укором пробормотал Гим.
– Не важно. Ты жив и здоров. Эльтары не обманули… Как новенькие?
…«Новенькие» смотрели на сержанта с непониманием и недовольством, словно на отвратительное, живучее насекомое, которое все еще злопыхательски и нагло продолжало существовать после того, как получило несколько точных ударов ботинком. Смотрели все одинаково. Если среди девушек и скрывался убийца, он успел уже полностью совладать и с собой, и со своими непослушными, предательскими глазами.
Но… не с эмоциями, бродившими у нее внутри!
Эмоциональный фон зала образовывало не так много ощущений. Ощущение пережитого испуга и шок от открытия действительной неуязвимости тканей своего тела распространял сам Гим. Удовлетворение от удачного вложения капитала – как в женщин, так и в мужчину – в комплекте, с разгоревшимся при виде новеньких сексуальным аппетитом, излучал герцог. Амазонки лучились глупой, приземленной радостью от того, что могли сейчас беспрепятственно взирать на своего идола… Но было и еще одно ощущение – ощущение сильного внутреннего напряжения и плохо скрытого страха. Последняя эмоция так выделялась на общем фоне, что Гим сразу нашел, откуда она исходит – прислушавшись к ощущениям, сержант повернул голову и встретился взглядом с глазами одной из девушек.
