– Наконец-то! – из кресла в центре зала импульсивно вскочил мужчина.
Он был невысоким, худощавым, немолодым, темноволосым. Обладал стремительным хищным взглядом и бледными тонкими поджатыми губами. Он был одет в черный, шитый золотом тяжелых халат, а бриллианты в его ушах и перстнях выглядели такими большими и переливались так красиво, что мешали сосредоточить внимание на носившем их человеке. И еще – этот мужчина буквально излучал нервозность и психическую неуравновешенность.
– Гим Церон Ревенберг? – громко и высокомерно прозвучал высокий, срывающийся на писк голос.
– Да. А вы?
– Для тебя – герцог. «Мой герцог».
Они посмотрели друг на друга. Антипатия не стала взаимной. Гим не мог не заметить про себя, что Ронтонте еще хуже его майора. А вот герцог изучал гостя, как ребенок игрушку – со всех сторон, внимательно и главное – снаружи. У него не могло возникнуть симпатии или антипатии к веще.
– Не впечатляет, – скорее ожидая, что его разубедят, чем утверждая, заявил герцог.
Гим промолчал, заставив мужчину недоуменно поднять брови.
– Не боишься? – чуть улыбнувшись, герцог обвел руками зал.
Все женщины находились в сильном напряжении, их глаза буквально светились ненавистью и тревогой, сжимающие натянутую тетиву одетые в специальные перчатки пальцы подрагивали, говоря о немалом физическом усилии, требующемся, чтобы стоять вот так, наизготовку, и тянуть время.
Сержант пожал плечами:
– Скорее нужно бояться вам, мой герцог. Если одна из них не удержит свою упругую штуковину, та разогнется, снаряд может угодить в меня, я пострадаю, а ваше капиталовложение окажется неразумным.
– Мне сказали: ты бессмертен? – недовольно сверкнул глазами Ронтонте.
– Раз вы спрашиваете, боюсь ли я, значит предполагаете обратное?
Герцог на долю мгновения задумался.
– Я заказывал телохранителя, а они и в самом деле прислали советника. Похоже, ты слишком умен для своей работы. Запомни: советник мне не нужен! Ты – телохранитель!
Герцог говорил отрывисто, быстро, нервно и повелительно. Гим контрастировал с ним холодным спокойствием. Кое что изменилось и в его жизни и в его характере. Теперь он получил имя, теперь у него был титул, теперь он не только испытывал уважение к самому себе, но имел законное право потребовать его от других. Даже от правителя сектора.
– Мой герцог, я все же лорд!
– Не важно! – Ронтонте всплеснул руками и перешел на крик. – Я не заказывал «лорда»! Мне плевать, кто были твои родители! – он вновь на секунду задумался – секунды хватило, чтобы изменить мнение на противоположное: – Совершенно верно. Ты – лорд. Эльтары знают свою работу: было бы унизительно, если бы герцога Ронтонте охранял какой-нибудь безымянный.
