Ко всякому выходящему из заветных дверей, как к обладателю некоего сакрального опыта, обращались вопрошающие взоры ожидающих, но никто из них не произносил ни звука, все помалкивали, ибо каждый хотел остаться и состариться здесь, на Старой площади, каждый осторожно, как в холодную мутную воду, входил в свой Межлизень.
Вызова Малюта дожидаться не стал. Исподлобья глянув на капитана с васильковыми петлицами, он медленно пошёл в свой кабинет, постоял немного, затем надел куртку и, оставив ключ в двери, вышел на улицу.
Мимо струилась, повинуясь своим законам, столичная жизнь, которой не было дела ни до «межлизня», ни до «Белого легиона», ни до Плавского, ни до Малюты, ни до президента, и пропади вдруг они сейчас все, растворись в бесцветном воздухе октября — никто бы этого, скорее всего, даже и не заметил…
1.
Весенние заморозки с ночными снегопадами в предгорьях Саян — дело обычное даже в апреле. Малюта, не зная дороги, вел машину осторожно. Со стороны казалось, будто большая горбатая «тойота», с недоверием пробуя на ощупь передними колесами примороженные за ночь и предательски запорошенные снегом промоины, ступала на них и, кроша лед, обдавая белые обочины мерзкой ледяной жижей, недовольно урча, медленно продвигалась по горному серпантину. Поднявшись на небольшой перевал, Малюта увидел злополучную ЛЭП. Металлические опоры, похожие на уродливые кресты, с которых ночной ветер только что посдирал тела распятых, пересекали дорогу, сбегали вниз и, исчезнув за ближайшей сопкой, выныривали где-то далеко впереди темными тощими вешками. Провода, натянутые холодом, тонкими, серыми линиями наискосок перечеркивали и дорогу, и косогоры, и весь белый свет, замкнутый в этом диковатом нагорье.
«Просто какая-то долина одичавших духов, — подумал Малюта, — и надо же было генералу прожить такую сложную и несуразную жизнь, чтобы обрести забвение среди этих нелюдимых, начисто лишенных растительности и близости жилья каменных холмов».
Машина вслед за дорогой словно нехотя скатилась вниз, обогнула гору и, прижавшись к обочине, затормозила. Человек за рулем сидел молча, уткнувшись лицом в ладони и боясь повернуть голову вправо, где невдалеке на покатом склоне возвышался большой деревянный крест.
«Ну и зачем ты сюда притащился? Зачем гнал почти двое суток машину, придумывая себе разные причины и оправдания этого абсолютно лишенного логики поступка. Ты ведь после похорон даже в Москве на его могиле ни разу не был! А сюда-то зачем сорвался?»
