– Надо записать сейчас все, что помним, – обращаясь к Майклу, проговорил я, – а то потом забудем, а пока воспоминания свежие надо записать.
– Запишем, – равнодушно ответил он. Потом добавил:
– Я тебя сегодня испугался. Это было, что-то новенькое. Я недоверчиво покосился на Мишу и уточнил:
– Мишаня, точно меня, а не эту бешеную стерву? Тот помолчал. И вдруг его как прорвало:
– Понимаешь, она бешеная. Её просто нужно опасаться и не поворачиваться к ней спиной, как к собаке, а вот тебя я до жути сегодня испугался. Ты был такой спокойный, такой участливый, так сопереживал Сергею, даже защищал его от этой стервы и тут же спокойно спускал на него её. Ты так же спокойно смотрел на неё и, мне кажется, ты знал, чем все это закончится. По крайней мере ты не казался шокированным и ты знал, что делать дальше. Он помолчал и добавил:
– Он у меня до сих пор перед глазами стоит. Ведь по сути он обычный парень. Ты уверен, что если бы вас поменять местами, то ты вел бы себя по другому?
Мы помолчали, у меня почему то стало горько во рту. Как все мы хотим остаться чистенькими. В груди зарождалась обида на Мишку; на Угрюмого с Санькой, которые послали нас на такую работу; на себя, что вылез с этим пленным; на весь мир. Я сглотнул подступивший к горлу ком, постарался абстрагироваться от ситуации и спокойно объяснил:
– Мишань, я что, должен был орать или падать в обморок? Ты говоришь, спокойно общался, но если Алину вырубило, а ты занял позицию, типа – я просто так здесь стою, что мне оставалось делать? И я прекрасно понимаю, что я мог попасть в банду Шерхана бойцом и вести себя так же, но, Миша, пойми, что в этом случае я бы точно так же висел на дыбе с отрезанным членом и это меня допрашивали бы участливым голосом. И это мне бы выстрелили в затылок, а не я.
К концу разговора я уже сорвался на крик. В машине воцарилась тишина. Даже Алина перестала всхлипывать на заднем сиденье. Уже спокойнее я продолжил:
– Все, что я хочу – это безопасность моей семьи, моих друзей, моего клана, наконец. И я сделал все это для того, чтобы у нас был завтрашний день, чтобы мы выжили. И я не получал удовольствия от того, что там происходило.
– А зачем мы везем трупы в дубовую рощу?, – вдруг подала с заднего сиденья голос Алина, – Почему мы не бросили их всех прямо в мастерской? Я замялся, пытаясь, выкрутится из этой ситуации.
– Действительно, почему?, – спросил Миша. Вдруг огонек понимания блеснул в его глазах:
