И так близко к ней. Так ужасающе близко.
Прошло секунд сорок, прежде чем Лидия рискнула отойти от прикрывающей спину стены.
Все еще опасаясь выйти на открытое место, она двинулась в сторону приглушенного шума, доносившегося с Монмаут-стрит. Каждая замкнутая дверь, каждый закрытый магазин, казалось, таили опасность. Добравшись до соседнего двора, Лидия уловила краем глаза какое-то движение. Повернув голову, увидела девчушку лет четырнадцати-пятнадцати в дешевом безвкусном наряде, явно приобретенном в лавчонках Ист-Сайда, стоявшую у стены неподалеку. – Эй, мистер, не скучно тут прогуливаться одному? – услышала Лидия. Произнесено это было несколько в нос и с весьма профессиональными интонациями.
Некоторое время Лидия стояла, уронив руку с ножом, не представляя, что будет, если она закричит. За плечом девчушки тьма была особенно густа, увидеть того, к кому она обращалась, было трудно. Но Лидии почудилась на секунду знакомая вспышка злобных глаз.
Ускорив шаги, она выбралась, дрожа, на улицу и, остановив первый кэб, велела ехать в Блумсбери.
В эту ночь она так и не решилась погасить лампу, горящую возле ее кровати.
Утренняя почта доставила Эшеру конверт без обратного адреса, содержащий чистый лист бумаги, в который завернута была квитанция гардероба Британского музея. Эшер закончил конспектировать свои вчерашние изыскания, список жертв Лотты Харшоу, замеры следов и отпечатков, взятые на Хаф-Мун-стрит, после чего упаковал конспекты в коричневую сумку, которую сдал затем в гардероб музея. После получасового изучения в большом купольном зале придворных хроник краткого правления королевы Мэри он вынул из кармана конверт, адресованный мисс Присцилле Мерридью, вложил в него свою собственную квитанцию, заклеил и прилепил марку. Уходя, он получил в гардеробе по присланной утром квитанции точно такую же коричневую сумку. Отправив по дороге свое послание Лидии, он добрался домой, где извлек из полученной сумки сложенные в несколько раз листы бумаги, исписанные размашистым почерком жены.
Даже предварительный список лондонских домов, не менявших владельца (путем продажи или наследования) за последнюю сотню лет был пугающе длинным. Наверное, Государственный архив привел бы дюжину причин, почему некоторые виды собственности не были упомянуты вообще, но Эшер был благодарен ему хотя бы за то, что Хаф-Мун-стрит, 10, был в списке. «Это ведь только начало, – подумал он. – Это лишь предварительный список…»
