или упоминать о разъезде Клэпем?
[51] Подожди минутку!
Они спустились с лестницы. На платформу падал тусклый свет из окон вагона. Снабженный кондиционерами состав был одним из самых современных на нью-хейвенском направлении. Во всяком случае, он был моложе обычного поезда, сформированного в 1903 году, который раскачивался, как лодка в бурном море, рискуя при очередном толчке сломать вам шею.
Нокс оглянулся. Следом за ними спускался высокий худощавый старик в дорогом костюме и мягкой темной шляпе. Судя по белым как снег волосам и коротким усам, ему было уже за семьдесят. Однако румяные щеки и насмешливые голубые глаза словно излучали здоровье и жизнерадостность.
Незнакомец сиял шляпу.
— Прошу прощения, — заговорил он голосом, таким же бодрым, как его походка, — но вы, должно быть, Филип Нокс — сын покойного Хобарта Нокса?
— Совершенно верно, сэр. А вы — судья Каннингем?
— Я знал, что не мог ошибиться. У Констанс Лафарж есть ваша фотография. Я знал вашего отца — он был превосходным адвокатом. Мне говорили, что вы отлично выступили в Женском клубе в Фарли, хотя вам никогда не стать таким блестящим оратором, как ваш отец.
— Ни таким оратором, сэр, ни таким человеком. Могу я представить вам мою жену?
Джуди, выглядевшая невинной, как ангел с пасхальной открытки, скромно протянула руку:
— Здравствуйте, судья Каннингем. Неужели миссис Лафарж все еще хранит его фотографию? Как мило с ее стороны!
— Боюсь, я не совсем правильно выразился. Фотография была в рекламном проспекте лекционного бюро «Бойлстон». Поздравляю, молодой человек! Ваша супруга — само очарование! Очевидно, вы едете на генеральную репетицию?
— Да, — ответила Джуди. — Можно мы сядем рядом с вами, судья Каннингем?
— Буду польщен, миссис Нокс, если вы не возражаете против вагона для курящих.
— Нисколько. Мы даже предпочитаем его. Куда идти?
Судья со всеми церемониями проводил их в мрачноватый задний вагон, в котором было лишь несколько воскресных пассажиров. Нокс поднял пустующее тройное сиденье, чтобы осталось побольше места. Джуди и Каннингем сели по ходу поезда, а Нокс — напротив.
Стайка опаздывающих пассажиров выбежала на перрон и разбрелась по вагонам. Поезд тронулся и вскоре оказался под открытым летним небом, уже превращающимся из серого в черное. Проводник, стоя в проходе, объявлял остановки:
— Сто двадцать пятая улица! Следующая станция Маунт-Вернон!
Трое пассажиров, едущих в Ричбелл, держались несколько скованно. Нокс предложил сигареты, которые Джуди и судья с благодарностью приняли. Некоторое время они молча курили, внимая стуку колес.
