Разве я знала! Вижу, приходит мне конец! Положила я на них подушку, себя не помня... Не могла я оставить двоих... И сама легла сверху. А потом всю ночь плакала и ворочалась, пока свет в окне не забрезжил; они, конечно, померли под подушкой. Тогда я взяла их, прижала к себе, спустилась по лестнице, в огород вышла, взяла у садовника лопату и закопала их в землю, глубоко-глубоко, одного — в одном месте, другого — в другом, не рядом, чтоб они не стали говорить о своей матери, если только маленькие покойники могут разговаривать... Я-то разве знаю?
А потом, в постели, мне стало так худо, что я уже не могла подняться. Позвали доктора — он все понял. Я правду сказала, господин судья. Делайте со мной, что хотите, я ко всему готова.
Присяжные то и дело сморкались, чтоб удержаться от слез. Женщины в зале плакали.
Председатель задал вопрос:
— В каком месте вы похоронили второго?
Она спросила:
— А которого вы нашли?
— Да... того... который был в артишоках.
— Ну, так другой — в клубнике, возле колодца.
И она зарыдала так горько, что сердце разрывалось.
Девицу Розали Прюдан оправдали.
