Элизабет низко опустила голову. Прошло уже немало времени с тех пор, как она впервые узнала о разгульном поведении Мэри. И… ничего не могла с этим поделать. Мэри исполнился уже двадцать один год. Взрослая женщина. И по летам и по характеру. Элизабет не могла ни посадить ее дома под замок, ни бегать за ней и следить за ее поведением на улице. Она вообще не знала, что здесь можно сделать.
Единственным утешением Элизабет, единственным ее светом в окошке стала Джеми – трехлетняя дочурка Мэри. С ней она проводила все время, остававшееся у нее свободным от занятий живописью, и ради нее видела смысл продолжать свои усилия. Что касается Мэри, то да, когда-то она действительно любила Мэри, но в последнее время ей не раз приходила в голову мысль, что ее любовь со временем превратилась в жалость.
– Она устроила вчера дикую сцену, – грустно добавил Пико.
Элизабет подняла на него глаза в немом вопросе.
– В Палаццо Веккьо. Твоя сестра была там с одним из дружков герцога д'Урбино. Джино сказал, что одно платье на ней стоило половину твоего годового заработка.
Элизабет знала этого Джино. Богатенький сынок из знатной семьи. Сам ни гроша не заработал в своей жизни. С чего он решил, что знает, кто сколько зарабатывает?
– Среди гостей герцога было много иностранцев. Как я слышал, твоя сестра взяла в оборот одного англичанина. Они там танцевали, ну и вообще провели вместе весь вечер. Джино не знает, в чем там толком было дело или что произошло, да только вдруг она начала так громко кричать, во весь голос. Кричала, чтобы он оставил ее в покое. Скандал был ужаснейший, герцога чуть удар не хватил. А она улизнула, только ее и видели. Правда, Джино уверяет, что была бледна как смерть. Но, Филипп, ты же понимаешь, что теперь ее туда и на порог не пустят.
Элизабет на секунду застыла как громом пораженная, потом, опомнившись, быстро направилась к дверям.
– Пико, извини меня ради бога! Я обязательно поговорю с ней, – как можно спокойнее сказала она на прощание своему другу. – Но мне надо идти.
Пико остался в ротонде один. В наступающих сумерках лица ангелов на потолке казались потемневшими и удрученными.
Джованни Медичи подождал, пока вдали не затихнет мелодия, которую наигрывали бродячие музыканты, и вернулся к разговору с бароном Роксбургским, лордом-протектором границ, послом и специальным эмиссаром Иакова V, короля Шотландии.
– Говорю тебе, мой друг, что французский король положил глаз на Флоренцию. По моим сведениям, его войска движутся на восток.
