Ответа на этот жгучий вопрос в речах юродивого Милав не нашел. К этому времени толпа, окружающая убогого Рыка, поредела, и кузнец смог внимательно рассмотреть его. Первый же взгляд на Рыка принес информацию:
«Рык-безумец, мужчина неопределенного возраста, слабоумием страдает с детства. Родителей не помнит, потому что вообще ничего не помнит. Любит глупо хихикать, не любит мыться».
В этот миг глаза кузнеца и юродивого встретились, и Милав почувствовал легкий укол в сознании…
«Лионель Кальконис, странствующий поэт и философ, не сочинил ни одной поэтической строчки, не прочитал ни одной книги. Возраст: на вид лет сорок, в душе — старик стариком. Недостатки — тьма, достоинства — неровно дышит к слабому полу (иногда и совсем не дышит!). Корыстен, заносчив, страдает манией величия».
«Вот так дела!» — подумал Милав и шестым чувством понял, что пора уносить ноги. Потому что глаза юродивого стали по-настоящему безумными, и он уже широко раскрыл рот, чтобы завопить на всю слободу. А кузнецу совсем не улыбалось услышать вопль убогого: «Стража! Хватай оборотней!» — и он припустил что было сил.
Милав перевел дух лишь тогда, когда оказался на другом конце Рудокопова. А если учесть, что спринтерский забег проходил по пересеченной местности, позади домов и других построек (чтобы никому на глаза не попасться), то результат его должен был оказаться весьма приличным…
Ухоня, который из обрывочных объяснений кузнеца во время торопливого бега ничего не понял, спросил тяжело дышавшего Милава:
— А ты чего улепетывал от Рыка, как заяц трусливый?
— Еще не знаю, — сказал Милав, — но думаю, что юродивый имеет к нам самое прямое отношение…
— Поясни.
— Если бы это было так просто! — вздохнул кузнец, о чем-то напряженно думая. — Знаешь, это так неожиданно: тело одного, а душа другого. Поэтому я немного растерялся. К тому же мне показалось, что он узнал меня!
— А может, он узнал не тебя, а твое тело? — спросил Ухоня.
— Нет, — твердо сказал кузнец. — Мы смотрели друг другу в глаза. Наши тела здесь ни при чем. Я уверен, что он знал меня до того, как все случилось…
— Что предлагаешь?
— Надо подумать…
— А чего думать? — возмутился Ухоня. — Давай выследим его и утащим в какое-нибудь темное местечко! А там он нам сам все расскажет!
— Нет, — твердо сказал Милав, — трогать его нельзя, да и где? С ним рядом все время народ толпится. Меня другое занимает: складывается впечатление, что мы с этим неопрятным юродивым одного поля ягоды. У нас обоих тело не гармонирует с внутренним содержанием!
