Взлетела испуганная шумом дикая утка, забарахталось что-то в камышах.
Юрась осмотрелся в серой мгле, старался определить, где могут стоять капканы. Он заехал на сильное течение. Убедившись, что без света ничего не найдет, включил электрический фонарик. Свет ослепил глаза. Одной рукой подгонял лодку легкой правилкой, держась у камышей, второй подсвечивал. Внезапно увидел вершу — над ней торчал поплавок.
Юрась вытащил снасть; в ней бился килограммовый осетр. «Не нагулялся, дружище. Что поделаешь, такова доля твоя», — сочувственно подумал Юрась, все же бросая его в лодку. Не оставлять же добычу на произвол судьбы!
Осетрик проблемы не решал — в Лиманском им никого не удивишь. Нужна была хотя бы одна ондатра. Да разве заметишь в такой темноте чужие капканы — здесь и хозяину не просто их найти. Одна надежда — подстрелить. Но он уже наделал столько шума здесь, что перепугал все зверье.
Он снова затаился, выключил свет и предоставил лодку течению, которое между стенами камыша несло ее в темный пролив. Потом зацепился за камышину, вытащил весло и тихо положил его на дно лодки, придерживая на коленях ружье со взведенным курком.
Немного мучила совесть: «Будущий защитник природы!» В конце концов, один раз можно. Если и подстрелит какую-нибудь зверюшку, то эту небольшую утрату потом возместит безжалостной борьбой с губителями природы — спасет, быть может, тысячи ондатр.
Обманываться было нетрудно. Мысль о Лизином дне рождения, о подарке для нее помогала одолевать сомнения.
Шло время. Замершие было плавни понемногу оживали. Заскулила в камышах лисица. Недалеко от лодки взбурлил воду большущий лещ. Через несколько минут по воде ударил хвостом карп. Юрась услышал, как вышла кормиться ондатра и начала грызть молодые побеги камыша. Зашевелился и «хозяин» зарослей — дикий кабан. Юрась догадался, что темная масса, которая раздвинула камыши, отчего качнулись и замерли на фоне неба высокие пирамидальные метелки, — и есть вепрь. Через несколько минут его догадка подтвердилась — зверь подошел к воде, настороженно постоял, хрюкнул и снова ушел в камыши.
Над головой пролетели чирки.
Ноги замлели, палец на спусковом крючке онемел. Вдруг тишину прорезал трубный зов оленя. Юрась невольно подумал, что тому явно не терпится дождаться осени, уже ищет подругу.
Почему-то захотелось разорвать тишину ревом мотора и вернуться в Лиманское, ничего не ловить, никого не убивать среди этого праздника жизни…
Но, подчиняясь запрограммированности задуманного, Юрась лишь тихо отпустил камышину, за которую держался, и разрешил течению подхватить лодку.
