— Садитесь, — подполковник указал на кресло.
Подтянув брюки, которые раньше были узковаты, а теперь — без пояса — как это раздражало и унижало Василия! — словно стали шире, молодой Гущак сел. Кресло приняло его в свои ласковые объятия, и Василий подумал, что, наверно, оно стоит здесь специально для того, чтобы размагничивать волю допрашиваемых.
От этой мысли в его сердце снова вспыхнула враждебность, и он отвел взгляд в сторону.
Коваль сел не за стол, а рядом с Василием.
— Познакомимся. Подполковник Коваль.
— Зачем нам знакомиться? С протоколами допросов вы, наверно, знакомы. А больше по этому делу добавить не могу ничего.
— Не надо сразу становиться в позу, — дружелюбно заметил Коваль, не сводя с парня пристального взгляда. — Вы, я вижу, наизусть уже знаете некоторые протокольные формулировки. Но официальный лексикон оставим в стороне. Давайте попросту поговорим.
— Я привык говорить «товарищ подполковник», а «попросту» выходит «гражданин». Так, что ли?
— Когда демобилизовались? — Коваль сделал вид, что не замечает озлобленности парня.
— Прошлой осенью.
— В каких служили войсках?
— В ракетных.
— Стратегического действия?
Василий Гущак поднял голову, и Коваль увидел его нахмуренный лоб, сдвинутые на переносице густые брови, сжатые губы. «Типичный холерик, — подумал подполковник, — вспыльчивый, подозрительный, упрямый, бурно реагирует на малейшую несправедливость, даже кажущуюся. Но за всем этим упрямством и грубостью, возможно, кроется обыкновенная слабохарактерность».
— Ракеты стратегического действия?
— Я присягу принимал.
Коваль улыбнулся.
— Правильно. А дедушке своему тоже не рассказывали?
— Нет.
— И он не интересовался?
— Нет.
— А чем интересовался?
Василий пожал плечами.
— Меня Дмитрием Ивановичем зовут. Дмитрий Иванович Коваль.
Василий понял подполковника. Его мрачное, насупленное лицо немного Посветлело.
— Можете меня так называть — по имени и отчеству. — Подполковник встал, обошел стол, открыл ящик, достал пачку «Беломора». — Курите?
— Нет.
Коваль закурил папиросу и пустил дым вверх, чтобы не «задымить» некурящего Василия Гущака.
— В вашей семье не ждали приезда дедушки Андрея?
— Я даже не знал, что он существует.
— А мать?
— Она мне когда-то говорила, что дедушка еще в молодости уехал за границу. И там вроде бы без вести пропал.
— А зачем уехал? На заработки? Или сбежал?
Василий отвел глаза:
— Какая-то забытая история. Подробностей не знаю.
— И дедушка ничего не рассказывал?
— Нет.
— Не интересовались?
