В конце концов я сам придумал ее историю. Когда чего-нибудь сильно хочешь, сударь, то все представляется именно таким, каким надеешься это видеть.
Конечно, было не совсем естественно, чтобы молодая девушка из хорошей семьи с таким приданым искала мужа при помощи газет. Однако могло ведь случиться, что эта девушка была несчастной и заслуживала уважения.
Состояние в два с половиной миллиона франков не ослепило меня, как нечто феерическое. Мы постоянно читаем такого рода объявления и привыкли к брачным предложениям, сопровождаемым цифрами в шесть, восемь, десять или даже двенадцать миллионов. Цифра в двенадцать миллионов как раз довольно обычная. Она нравится. Правда, мы не верим в реальность этих обещаний. Однако они гипнотизируют нас фантастическими цифрами; при некотором легковерии с нашей стороны эти чудесные суммы начинают казаться до известной степени правдоподобными, и мы склонны рассматривать приданое в два с половиной миллиона как нечто вполне возможное и заслуживающее доверия.
Итак, молодая девушка, незаконная дочь разбогатевшего человека и горничной, неожиданно получила наследство от отца и вместе с тем узнала о своем запятнанном происхождении; чтобы не открывать этого человеку, который ее полюбит, она обращается к незнакомцам, прибегая к весьма распространенному способу, заключающему в себе как бы полупризнание в некотором изъяне.
Нелепое предположение. Однако я ухватился за него. Нам, нотариусам, никогда не следовало бы читать романы, а между тем я их читал, сударь.
Итак, я написал ей как нотариус, от имени клиента и стал ожидать.
Спустя пять дней, в третьем часу, когда я занимался у себя в кабинете, старший клерк объявил:
— Мадмуазель Шантефриз.
— Пусть войдет.
Вошла женщина лет тридцати, несколько полная брюнетка; вид у нее был смущенный.
— Садитесь, мадмуазель.
Она села и прошептала:
— Это я, сударь.
— Но, мадмуазель, я не имею чести вас знать.
— Я та, которой вы писали.
— Относительно брака?
— Да, сударь.
— А! Очень хорошо!
— Я приехала сама: по-моему, лучше устраивать всегда свои дела лично.
— Я с вами согласен, мадмуазель. Итак, вы желаете выйти замуж?
— Да, сударь!
— У вас есть родные?
В замешательстве она опустила глаза и пробормотала:
— Нет, сударь... Моя мать... и мой отец... умерли.
Я вздрогнул. Значит, я верно угадал; горячая симпатия к этому несчастному созданию внезапно пробудилась в моем сердце. Я оставил эту тему, щадя ее чувствительность, и продолжал:
— Все ваше состояние в наличных деньгах?
