Параллельно с этим Чиж всерьез взялся за гитару. Тем более, что в училище было немало виртуозов-гитаристов. Таких, как третьекурсник Женя Емельянов, который на простой «испанке» с нейлоновыми струнами играл в копейку — от первой до последней песни — все партии Джими Пейджа.
— "Вау" тогда еще не было, поэтому я сказал: "Ни х*себе!", — вспоминает Чиж. — Я стоял и смотрел во все глазища как это, в принципе, можно делать. До этого я просто чесал медиатором по струнам, а тут, смотрю, — можно пальцами играть. И играть так, что просто ужас!.. Он же «подсадил» меня на Джоан Баэз, со всеми этими кантри-ходами… А с другой стороны, был Сережа Кормушкин, с его толстыми пальцами, низенького роста, бывший боксер. Он играл совершенно в ином стиле — «ковырял» какие-то непонятные аккорды, джазовые штуки. И моя манера игры на гитаре идет именно от этих людей.
Чиж был уже знаком с нотами и поэтому не тыкался в струны, как слепой котенок. Он выучил гитарную аппликатуру и стал «перекладывать» на гитару любые, даже самые сложные, аккордеонные партии. (Его теплые, "с завитушками", гитарные соло — прямое следствие этого метода).
— Я помню, как Серега начинал, и считаю, что именно в гитаре он добился наилучших результатов и просто ошеломляющего прогресса, — говорит Михаил Клемешов, его приятель по училищу. — Подозреваю, что некоторые гитарные школы, которые гуляли по училищу, он «передрал», переплавил, что-то оттуда выцепил. А, самое главное, такое количество информации, которую он через себя пропустил, — для этого у многих людей жизни не хватит…
— И весь первый курс меня, как ни странно, совершенно не интересовали барышни, — утверждает Чиж. — Мне было не до них. Нет, у меня был краткосрочный романчик, в месяц длиной. А всё остальное время я жил музыкой.
Впрочем, чтоб не прослыть «ботаником», Чиж записался в секцию тяжелой атлетики. Эксперимент завершился, когда он чуть не вывернул руки: поднимал штангу, не удержал равновесие, и руки повело назад. "Чтоб я тебя больше не видел в спортзале! — рявкнул тренер. — Ты же аккордеонист!". Это была первая, но не последняя попытка Чижа приобщиться к спорту: "У меня уже засвербило, и я пошел играть в баскетбол. Пока мне не сказали: "Ты что, дурак? Хочешь пальцы себе выбить?…"
* * *
В конце первого курса Чижа ожидало новое потрясение. Сначала ему в руки попала книга Алексея Баташева "Советский джаз". Небольшого объема, всего 165 страничек, она вместила всю историю джаза в СССР за пятьдесят лет. Если читать между строк (что было, в общем, нетрудно), то выходило, что именно джазмены были нашим первым андеграундом. Их запрещали, давили, шельмовали ("От саксофона до ножа — один шаг!"), они были вынуждены развлекать публику в ресторанах, но все равно остались верными музыке, которую любили. Было чему завидовать: те, кто не сдался, делали то, что хотели.
