– Мягкое место, чур, не подставлять, – предупредил Сын Бернар. – Кусать туда не буду: не люблю.
Редингот взялся за изучение карты, а вокруг него кольцом обвилась чуть живая от страха очередь. Короткий крик знаменовал начало каждой конкретной процедуры искусывания. Короткий крик знаменовал и ее завершение. Держась кто за что горазд, укушенные люди рассаживались по местам. Некоторые плакали.
– Ну, что ж, – сказал Редингот, не обращая внимания на плач, – анализ карты убедил меня в подлости всех здесь присутствующих. Но я не буду говорить об этом ни слова. Я скажу о другом: чуден Днепр при тихой погоде. А теперь пусть ко мне подойдут те, кто готов работать в наиболее трудных условиях. Кто первый?
– Я первый, – тихо сказал человек в трусах.
– Кто Вы, человек в трусах? – спросил Редингот.
– Это неважно, – сказал человек в трусах. – Я просто один из нас.
– Вижу, – не солгал Редингот.
– В данный момент я стенографистка, поскольку Марта сложила с себя эти обязанности на стол… Выбираю самый трудный участок.
– Северный Ледовитый океан, – уточнил Редингот и с интересом взглянул на человека в трусах, ожидая паники.
– Большое спасибо, – ответил тот. – Кому сдать стенограмму?
– Погодите! – остановил его Редингот. – Нужно ведь еще спички получить.
– Ах, да… – сконфузился человек в трусах. – Чуть не забыл про спички, это же самое главное!
– А Вы милый, – неожиданно сказал Редингот и неуклюже поцеловал Деткин-Вклеткина в область среднего уха. Потом насупившись посмотрел в зал: – Есть среди вас еще такие же милые?
– Нет-нет, – откликнулись из зала. – Таких же милых среди нас ни одного больше нет.
– А какие есть? – полюбопытствовал Редингот.
– Всякая шваль, главным образом, – признались в зале.
– Это очень и очень обидно, – резюмировал Редингот, целясь взглядом в первый ряд. – Но если добровольцев больше имеется, тогда – назначаю. Так… Во-о-он я вижу жирную такую морду в пятом ряду, довольно старую…
– Это мою? – встал из пятого ряда добрый молодец с гуслями в руках.
– Именно Вашу, голубчик. Вы как раз и поедете в район Индийского океана на утлом суденышке. И не вздумайте утонуть: я Вас с океанского дна мертвым достану и надругаюсь над телом, понятно?
– Понятно, чего ж тут не понять, – ежедневным голосом сказал добрый молодец с гуслями и ударил по струнам. – Как говорил Симонов: «Жди меня – и я вернусь».
– Ой, вот только без военной патетики, – попросил Редингот.
…Уже через час самые трудные участки пути были распределены подобным грубым образом. Церемониться со всякой швалью Редингот необходимым не считал.
