Вот он — Поэт с большой буквы, упомянутый еще в прозаической ремарке к первой части:
Существо это странного нрава.
Он не ждет, чтоб подагра и слава
Впопыхах усадили его
В юбилейные пышные кресла,
А несет по цветущему вереску,
По пустыням свое торжество.
В.М. Жирмунский пресерьезно спрашивал меня, не имеет ли в виду Анна Андреевна — Шилейко, который а) писал стихи, б) не признавал юбилеев…15 Г.П. Струве размышляет тоже всерьез, не Анрепа ли или еще кого-то она имела в виду?16
Существо это странного нрава…
"Решка" рассказывает о том, как это существо творит, в чем Тайна его ремесла. В частности, о том, как она, Анна Ахматова, творила свою поэму.
"Оборотная сторона" — не монеты, а "Петербургской повести". Как она, эта повесть, о 1913 годе, писалась?
С одной стороны, "Девятьсот тринадцатый год" вызван к жизни тем явлением, которое Ахматова называла "бунт вещей".
"Бес попутал в укладке рыться…" — а в укладке — вещи, а каждая вещь это сигнал памяти, требование памяти: вспомни!
Тут нужно сделать отступление об Ахматовской памяти. О том, что не только сама она все помнит, и липы у нее помнят, и город помнит, и шоссе помнит17. Собственная ее — память у нее всегда подвал, погреб — нечто запертое — замурованная дверь и т. д. В лучшем случае — шкатулка. Начав рыться в шкатулке, она вынимает оттуда вещи, которые ранят, и бередят, и животворят память… (В стихах: "И в памяти черной пошарив, найдешь / До самого локтя перчатки…" — а вместе с этими перчатками ночь Петербурга, ветер с залива, театральная ложа и Блок — то есть тринадцатый год.) В «Решке» роль этих перчаток играет надбитый флакон. Он давний, прежний, он, верно, из 13-го года, он еще пахнет 13-м годом и надбит тогда же, и вот почему, когда она берет его в руки, то видит:
И над тем флаконом надбитым,
то есть над флаконом того, ушедшего времени, тринадцатого года
Языком кривым и сердитым
Яд неведомый пламенел.
Яд творческой памяти.
В шкатулке памяти не один лишь флакон. «Решка» свидетельствует о бунте вещей тринадцатого года, которые, взбунтовавшись, вызвали из памяти множество забытых сувениров18.
Не отбиться от рухляди пестрой…
(С памятью, как с некиим живым существом и даже несколько посторонним и всегда страшным, у Ахматовой свои особые счеты. Память — одна из героинь ее лирики.
Иногда положительная героиня:
Чтоб в томительной веренице
Не чужим показался ты,
Я готова платить сторицей
За улыбки и за мечты19.
Но чаще эпитеты к памяти неблагоприятны для нее:
