И память хищная передо мной колышет…
…А мне такого рода
Воспоминанья не к лицу…20
Или:
Забвенье боли и забвенье нег
За это жизнь отдать не мало21.
--
Там строгая память, такая скупая теперь,
Свои терема мне открыла с глубоким поклоном…
А она не хочет памяти, боится памяти — враждует с памятью:
Но я не вошла, я захлопнула страшную дверь…
И город был полон веселым рождественским звоном22.
А вот "Подвал памяти", в который она хочет и решается спуститься, — но на этот раз память не приглашает ее к себе, а не пускает, гонит; спуск этот страшен и кончается плохо:
Не часто я у памяти в гостях,
Да и она всегда меня морочит.
Когда спускаюсь с фонарем в подвал,
Мне кажется — опять глухой обвал
За мной по узкой лестнице грохочет.
………………………………………
И я прошу как милости…
Допросилась, вошла. Но кончается это посещение подвала — плохо, как поступок безрассудный:
И кот мяукнул. Ну, идем домой!
Но где мой дом и где рассудок мой?
Всю жизнь Ахматова единоборствовала с памятью, то отгоняя ее, то призывая, то отворяя замурованную дверь, то захлопывая.
На прошлом я черный поставила крест…23
---
Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки24.
Она и боролась с ней, и звала ее, и гнала от себя.
В "Прозе о поэме":
"Милые тени… почти говорят со мной"25, и затем полемика с памятью. Но "гони ее или зови" (как смерть)26, память всю жизнь ее преследовала, и в 41-м году принудила спуститься в подвал — или открыть шкатулку, которую не открывала десятилетия.
Бес попутал в укладке рыться…
---
Только как же могло случиться,
Что одна я из них жива?
Раз одна она оказалась жива, значит, ей и велено сдаться на милость памяти и написать "Поэму без героя". Свой долг перед милыми тенями она выполнила в первой части. С милыми, с немилыми. С тенями 1913 года — долг перед Коломбиной десятых годов и драгуном, и Блоком, и Маяковским — свой долг перед кануном эпохи и по ее, ахматовскому, календарю кануном нового века: войной 14-го года — когда
…по набережной легендарной
Приближался не календарный
Настоящий Двадцатый Век.
Теперь начинается оборотная сторона повествования о тринадцатом годе, она должна ответить на вопросы подставного редактора (в действительности рядового читателя, то есть черни):
И к чему нам сегодня эти
Рассуждения о поэте…
И кто автор, и кто герой…
Герой — Поэт. Поэт вообще, с большой буквы. Он же автор — Ахматова. Но не от имени той женщины-призрака, о которой говорится в первой части:
Но мне страшно: войду сама я,
