— Факт, угощать выпивка! — Ухмыляясь, он стал рассматривать монеты. Вдруг его лицо свирепо перекосилось, и он сунул что-то под нос Алеку.
Это оказалась скаланская монета; накануне вечером Алек вынул ее из сапога и забыл потом спрятать обратно.
— Где взял, мальчишка? — прорычал бородатый. — Ты не похожий на проклятый скаланец! Как ты иметь монета скаланский сука-царица?
Прежде чем Алек успел ответить, солдат нанес ему удар в живот и прошипел:
— Проклятый шпион, да?
«О Создатель, неужели снова!» — пронеслось в голове у Алека.
Хватая ртом воздух, юноша согнулся пополам; пинки солдат опрокинули его в полузамерзшую грязь улицы. Алек поднялся на колени, моля богов, чтобы плащ скрыл движение его руки — он потянулся за кинжалом в голенище.
— Эй, Тилдус! С утра пораньше мучаешь ребятишек? Алеку не было видно говорившего, но в низком голосе слышался родной северный выговор. Солдаты прервали свое мерзкое развлечение, и бородатый обернулся.
— Микам Кавиш! Привет! Не мучать вовсе, просто допрашивать шпиона.
— Какой же это шпион, дурак ты набитый! Это же мой племянник! Ну-ка отпусти его, или мы с тобой больше не друзья!
Алек ошеломленно оглянулся, чтобы хоть увидеть этого Микама Кавиша. Тут он начал догадываться, в чем дело.
Это был тот самый человек в капюшоне, с которым Серегил разговаривал прошлым вечером в таверне. Теперь капюшон был откинут, и Алек разглядел веснушчатое лицо под гривой рыжих волос. Густые рыжие брови нависали над бледно-голубыми глазами, а губы обрамляла пышная рыжая борода. Воин стоял, небрежно сунув правую руку за пояс — рядом с рукоятью тяжелого меча. Тот факт, что противников пятеро, казалось, его нисколько не волновал.
— Ты простить, — говорил Тилдус. — Мы много пить. Увидеть монета сука-царица и разъяриться, понято?
— С каких это пор из-за одной-единственной монеты из человека делают шпиона? — Тон Микама Кавиша был шутливым, но рука оставалась на рукояти меча. — Мальчишка недавно поступил в подмастерья к барду. Они не сидят на месте, а в странствиях каких только денег тебе не платят! Здесь у нас серебро всегда серебро, и никому не интересно, чье лицо на монете.
— Ошибка, э? — Тилдус выдавил из себя улыбку и сделал знак остальным, чтобы те поставили Алека на ноги. — Не сильно больно, а, парень? Вы певцы, мы, может, прийти слушать. Платить добрый пленимарский серебро! Пошли, братья, мы стать трезвый и не попасть больше в неприятность. — Он повел своих хмурых солдат прочь.
