Питерские дворники зимой начинают скрести тротуары в шесть. Времени оставалось в обрез.
* * *
Но агенты управились быстро. Свет в окнах снова загорелся всего шестнадцать минут спустя.
Под ногами у профессионалов путаться было незачем, поэтому майор и остался в машине. Но проверить всё необходимо.
Быстро дошел до подъезда, взбежал по лестнице.
Дверь. Прихожая. Коридор.
Спальню помог определить сочащийся свет.
Исполнители стояли посреди комнаты. Оба без пиджаков, в подтяжках. Смотрели на начальство выжидательно: всё ли ладно.
Зепп походил вокруг, задрав голову. Посмотрел.
Ладно было не всё.
— А язык? — покачал он головой.
Ох, русская расхлябанность! Ничего доверить нельзя.
Зайцевич свисал с бронзовой люстры, похожий в пижаме на марионетку Пьеро. Предсмертная записана (вот и специалист-графолог пригодился) лежала, где положено. Стул, правильно, валялся рядом опрокинутый. Но самую главную деталь агенты упустили.
Пришлось самому.
— Перчатку!
Он влез на стул. Бестрепетной рукой разжал мертвецу челюсти, вытянул распухший язык как можно дальше. Коли тебе напророчили «языком подавишься», изволь соответствовать.
— Вот теперь всё.
Спрыгнул, стул снова перевернул. Склонив голову, полюбовался.
Малоприятное, конечно, дело — копаться в пасти у свежего покойника, но такая уж у разведчика работа, сочетание тонкого и грубого.
Майор был сейчас очень доволен. Даже позволил себе похвастаться, по-немецки:
— Идеальный разведчик — это мясник с умом психолога и душой поэта. Вроде меня.
— Что, извиняюсь?
Агенты иностранных языков не знали, поэтому Зепп перешел на русский:
— Это называется: одним Зайцевичем два выстрела.
Опять не поняли, но им и ни к чему. А сказано, между прочим, отлично. Жаль, некому оценить.
Ведь действительно: помог опальному чудотворцу укрепить репутацию, а заодно избавился от активнейшего агитатора «войны до победного конца».
Успех превзошел ожидания.
На следующий день газеты напечатали на первых полосах известие о трагической гибели великого патриота. Так, ничего особенного: за Родину погибают не только на фронте, невыносимая боль за державу, не выдержали больные нервы и все такое прочее. Процитировали предсмертную записку, которая давала полное объяснение случившемуся. Знаменитым чеканным слогом думского златоуста в ней говорилось: «Нет более сил смотреть, как губят матушку Россию продажные либералы, казнокрады и жиды. Пусть гибель моя станет предостережением для Помазанника и всех истинно русских! Простите, друзья! Прости, Христос! Прости, Отчизна!»
