– Между прочим, – Гурьялов всмотрелся чуть в сторону. – Вон видите цыганский табор? Бьюсь об заклад, что там колодец. Иначе с чего они расположились на отдых аккурат посреди степи?
На поле действительно виднелись кибитки, рядышком бродили стреноженные кони, гуляли люди в яркой одежде. Может, не гуляли, занимались какими-то делами, но для проезжающих не все ли равно?
Коляска с лекарем обогнала медленно ползущий обоз и устремилась к цыганам. Эскулап был старшим, и ему предстояло договариваться с теми, кто прибыл сюда первым, насчет воды. Колодцы в степи были не столь часты, чтобы просто проехать мимо и даже не попытаться напоить людей живительной влагой. Солнце-то греет отнюдь не по-осеннему, и всем хочется пить. Кроме тех, кто сейчас метался в тревожном бреду или безмолвно лежал, пока душа боролась за право остаться вместе с телом.
Долгий привал устраивать никто не собирался. До Одессы, по словам проводника, было не столь далеко, и хотелось доползти до города если не сегодня вечером, то хотя бы к завтрашнему обеду.
Кучер выжидательно посмотрел на господ офицеров и, повинуясь кивку капитана, послушно повернул к кочевью. Лошади – не медлительные волы, которых хоть как подгоняй, а спешки не дождешься. Бредут себе размеренным шагом, и, кажется, пешком дойти гораздо быстрее.
Экипаж с денщиками повернул вслед за офицерами. Надо же при необходимости помочь раненым барам, да и сколько в дороге развлечений и перемен?
Лекарь уже стоял в окружении степенных цыган, на долю же припозднившихся главным образом достались вездесущие дети.
Какой-то совсем маленький мальчонка едва не попал под бричку с офицерами. Возница еле успел остановить экипаж. Какая-то молодая женщина, наверняка мать сорванца, подскочила к сыночку, рванула его в сторону и начала быстро и гневно покрикивать на него на своем наречии.
Орлов видел ее со спины. Цветастый платок и такие же яркие наряды, обычные для кочевого племени, выглядели в глазах гусара столь же обезличивающими, как военный мундир или серый крестьянский армяк. Но вот в процессе отчитывания ребенка цыганка повернулась, и Александр невольно вздрогнул.
Перед ним стояла она. Та самая гадалка, что предсказала Орлову бесконечную жизнь в далеком прусском городке. Чуть повзрослела, да и вместо лукавства в глазах читался гнев и переживание за расшалившегося сына.
Взгляды встретились. Орлова узнать было потруднее. За прошедшие годы Александр успел возмужать, вместо едва заметных усиков отрастил настоящие усы, рана и усталость от дороги наложили на лицо дополнительный отпечаток. Да и был штаб-ротмистр не в эффектной гусарской форме, а в общекавалерийском мундире, в глазах посторонних вряд ли особо отличавшемся от обычного армейского.
