Когда Козырев и Калядин вошли в комнату, молодые поднялись и вытянулись по струнке.
– Ребят, оставьте нас, мы сами поговорим с живописцем. – попросил Козырев.
Молодые помялись в нерешительности, но ослушаться просьбы не посмели.
Козырев занял один стул. Калядин сел рядом и взял в руки рисунки.
Несколько листов плотной бумаги, на которых продолжали жить исчезнувшие из реальной жизни дома. В одном из них Калядин узнал шестиэтажку, соседствовавшую некогда с его домом. Художник написал дом с такой достоверностью, что Калядин с трудом удержал себя от крестного знамени. Ему показалось, что дом на бумаге живой. Светились окна, в квартирах ходили люди, слышались голоса, смех, на четвертом этаже приоткрылась форточка, высунулся мужик и раскурил сигарету. Калядин зажмурился и потер ладонями лицо, чтобы избавиться от наваждения.
– Что с тобой? – участливо спросил Козырев.
– Нет. Ничего. Все. В порядке. – отмахнулся Калядин.
Остальные рисунки его заинтересовали мало. Числом их было порядка дюжины. В основном загородные дома – чьи-то дачи, деревенские избушки, просевшие в землю пятистенки. Мало примечательное зрелище. Таких пейзажей по всей средне-русской полосе и не счесть. Целые районы мертвых деревень стоят – иди и рисуй, никто и не вспомнит.
– Так, – протяжно сказал Козырев, беря в руки протоколы допроса. – Афанасий Артемьевич Шубин, правильно да?
Художник кивнул, не поднимая глаз.
– Расскажите нам, Афанасий Артемьевич, как же вы до такой жизни то дошли. Ведь никогда в биографии ничего чужого не брали. Послужной список чист. А тут хищение в особо крупных размерах. Давно такого я не видел. И ведь всю сумму вами похищенного сейчас целый бухгалтерский отдел пытается вывести. Это ведь почитайте целый жилой дом! Стоимость по сегодняшним ценам высокая, прямо скажу, заоблачная. К нему квартиры с содержимым прилагаются. Вот тут конечно вам везет. Выяснить ущерб личному имуществу жильцов не представляется возможным, за отсутствием последних. Но у нас есть двести двенадцать заявлений от родственников жильцов, проживавших в исчезнувшем доме. Они требуют найти пропавших. А это уже что? Похищение людей, насильное ограничение свободы, да и возможно убийство. В доме проживало одна тысяча восемьсот тридцать два человека. Все исчезли. Возможно, мертвы. Получается, одна тысяча восемьсот тридцать два умышленных убийства. У вас тут на тысячу пожизненных сроков тянет. Я, наверное, не ошибусь, если назову вас одним из самых кровавых серийных убийств в истории человечества. Конечно, по сравнению с Гитлером да Сталиным, вы просто младенец, но кто знает, до чего бы доросли, если бы мы вас вовремя не поймали.
