— До свиданья.
Они лежали одетыми на своих постелях в ожидании врачебного обхода, и Веткин говорил, что невежественный в технике Монах в чем-то своем прав. Доказано, что коэффициент полезного действия лошади (92–94 процента) почт и три раза больше современного двигателя внутреннего сгорания. По МОЩНОСТИ двигатели, конечно, давно обогнали лошадей, но эту мощность мы не всегда используем но-хозяйски. Тяжелые тракторы, из-за бездорожья, превращаем в транспорт, грузовики имеют 45–50 процентов холостого пробега — разве это дело! Тут готовое бы использовать, а ты — новое. Энерговооруженность за последние полвека у нас выросла в двадцать раз, а производительность труда увеличилась только в шесть раз. Вот.
— А если объединить все машины? — спросил Сеня, чувствуя, как новая идея уже зарождается в его неутомимой голове.
— Как ты их объединишь?
— Не знаю. Надо подумать в направлении этой пользы.
— Доброе утро! — сказал долгоносый Илиади, проходя на середину палаты. Знакомая сестра с пачкой историй болезней, прижатых к могучей груди, встала рядом с ним, — Вам, я вижу, не скучно. Обсудили свой двигатель?
— Над другим уж думаем, — сказал Веткин, ревниво поглядев на его серьезный, сутулый нос.
— Правильно. Когда много, есть из чего выбрать. — Илиади сел на стул у койки Веткина, достал из кармана халата старомодный рожок фонендоскопа.
— Уважаю механиков: вы похожи на врачей, только лечите железные организмы, а не биологические. Человек ведь тоже похож на машину и состоит из различных узлов и деталей. Ты чего улыбаешься, Рая?
Сестра откровенно засмеялась:
— Сейчас вы скажете, что человек состоит из трех частей…
— Скажу, проказница, скажу: из трех частей. — И стал своим рожком загибать сухие старческие пальцы: — Первая часть — это собственно животная, отличающая нас от растительных организмов. Вторая часть-разумно-интеллектуальная, отличающая человека от животного. А третья — это органы размножения, которые роднят нас и с растениями и с животными. Следовательно, мы не только часть природы, без которой жить не сможем, но мы самая разумная ее часть и, стало быть, отвечаем за все. А может человек отвечать за все, если он частенько и за себя не отвечает?… Лежите, Веткин, я не о вас. Но подумайте. Здоровая-то голова идет кругом от забот, куда же пьяной! Или куренье. Рая, ты взяла плакат?
— Вот, со мной. — И подала уже развернутый большой лист с розовыми и черными цветовыми пятнами.
— Посмотрите, Веткин: черные — это ваши легкие, розовые — Сенины. Замечаете разницу? Так зачем же вы себя отравляете? Вы же сипите как старый паровоз, а дыхания Сени не слышно, хотя вы ровесники. Вот возьмите трубочку, послушайте его дыхание. Берите, берите!
