Сонно взлаял под окном пес. Мысли короля Егория вновь перескочили на будущего зятя. С Гордием мальчику повезло. Но достойным везет чаще, ведь что такое везение, как не милость Господня? Бывает, правда, и наоборот… но Ему виднее, когда одаривать милостями, а когда – испытаниями. А дело королей – достойно принимать то и другое. И, король невесело усмехнулся, отличать, что же послано тебе на сей раз. Вот хоть Леркино ранение – тоже ведь можно назвать везением. Мальчик жив, а ударь стрела убийцы на два пальца правее… но мальчик жив и скоро поднимется, а заговор перестал быть тайной. Королевские дознаватели уже ухватились за кончик нити, отмотать ее к самому началу клубка – дело времени и умения.
Егорий задумчиво потер лоб. Почему так остро колет сердце? Есть ли оно – время? Что он за король, если в собственном доме не чувствует себя в безопасности? Если боится за жизнь детей?
Егорий встал, прошелся по комнате. Ходьба успокаивала. Подумалось вдруг: не со смертью ли королевы начались неурядицы? Не за Белополье ли невидимая глазу борьба? Белополье – торговый перекресток, родство со Степью и с Халифатом, деньги и влияние…
Да… отец знал, что делал, добиваясь не просто верности Белопольских князей, а родства с ними. И плевать ему было, что между его наследником и княжной Белопольской не то что любви, а даже приязни нет. Да и откуда бы? – молодые друг дружку и не видели толком ни разу. Стерпится – слюбится, и что с того, что Егорий любит другую, что Мирослава мечтает о другом? Решают родители, и в их власти заставить детей подчиниться. Молодые шли под венец, глядя в пол и кипя ненавистью, а король с князем тем временем обсуждали тонкости совместной политики. А Егорий с Мирославой в первую же ночь раскромсали на две части общее одеяло и спали, завернувшись каждый в свою половину, спинами друг к другу, каждый на своем краю широкой супружеской кровати. До тех пор, пока Сергий Ежовая Рукавица не озаботился продолжением королевского рода.
Егорий покачал головой: нет, все-таки далеко ему до отца. Тот не боялся резких решений, и на руку был тяжел, и равно легко умел вызывать любовь и ненависть. Даже став уже королем, нескоро понял Егорий, что в поступках отца было куда больше тонкого расчета, чем казалось на первый взгляд. Но сам он ни с какого расчета не смог бы обойтись с Леркой так, как отец обошелся с ним. За двадцать лет ни единого раза Егорий на сына руки не поднял, даже в малости не унизил. А король Сергий не погнушался наследника плеткой отходить – да у жены на глазах! И мало того, ей тем же пригрозил, если в ближайшие три месяца в тягости не окажется.
