Всего прежде правитель позаботился о лишении царевича всяких прав на родительский престол. Отвергая законность происхождения Димитрия, как рожденного от шестого или восьмого брака покойного Ивана Грозного, Годунов (чрез своих клевретов) распускал в народе самые оскорбительные слухи о безгрешном младенце. Клеветники разглашали повсеместно, что Димитрий, хотя и малолеток, обнаруживает все злодейские инстинкты покойного своего отца, любит мучить и убивать животных, злословит бояр, грозится извести их всех, когда подрастет и будет царем… В подтверждение последнего слуха рассказывали, будто Димитрий, играя как-то со своими сверстниками в снежки, вылепил из снега двадцать кукол, назвал их именами главнейших бояр, а потом всем им обрубил руки и головы. Люди, бывалые в Угличе, опровергая клевету, утверждали напротив, что младенец отличается кротостью и умом… Таких людей было немного, и голоса их терялись в хоре клеветников и злоязычников. Старания последних были не бесплодны, их поддерживали болтуны и легковерные, но и этого казалось Годунову недостаточно, и смерть Димитрия-царевича была решена.
Летописи говорят, будто правитель сообщил о своем намерении дворецкому Григорию Васильевичу Годунову, который за справедливое негодование на злодейский умысел был удален от царского совета. Это сказание довольно сомнительно: если он знал о намерениях правителя и за свое сопротивление подвергся опале, то всего естественнее, он принял бы со своей стороны все меры к устранению опасности, грозившей царевичу… ничего подобного Григорий Годунов не сделал! Борис Годунов был слишком умен, чтобы сообщать о злоумышлении человеку, в котором он не был бы твердо уверен и в выборе клеврета едва ли мог так грубо ошибиться. Показание Григория Годунова при следствии, наряженном по делу об убиении царевича, могло пролить яркий свет на все обстоятельства дела… Но показаний Григория Годунова летописи не приводят. Итак, возражения его едва ли не вымысел летописцев. Сообщниками Бориса Годунова были мамка царевича, боярыня Василиса Волохова и сын ее Осип. Подкупленные правителем и снабженные ядом, они примешивали отраву в кушанья и питье Димитрия, но яд не вредил ему (Никонов, летоп. VIII, 16), благодаря мерам, принятым заботливою матерью царевича и преданными ему прислужниками. То же самое говорит и Флетчер, но заслуживают ли веры эти сказания? В страшном деле убиения Димитрия-царевича именно то и удивительно, что Годуновым пущен был в ход нож, а не яд; что исполнителями его злодейского приказания были какие-то тупоумные мясники, головорезы… Нам возразят: яд давали царевичу, но он на него не действовал… Это положительно невероятно. В исходе XVI века токсикология — верная сотрудница тогдашней политики — была доведена до совершенства; отравы играли тогда в политике ту же самую роль, какую в наше время играют в военном искусстве ружье Крика, нарезные пушки, картечницы и тому подобные человекоистребительные инструменты. Россия времен Грозного и Годунова далеко отстала от Европы в каких угодно науках, кроме токсикологии, так как врачи этих царей были иноземцы, знакомые с искусством изготовления всевозможных ядов. Отравить царевича Димитрия Годунов мог так искусно, особенно при содействии мамки Волоховой, что никому не было бы и вдомек… Но почему не удалась попытка отравить младенца? Ему давали противоядия? Но были и есть яды, от которых противоядия действительны только в течение нескольких минут от времени принятия отравы; подобная могла быть в руках Годунова, но могла ли мать царевича иметь всевозможные противоядия, или, по примеру Митридата понтийского, могла ли вдовствующая царица приучить натуру девятилетнего 'ребенка ко всевозможным отравам? Едва ли возможно…
