В зале наблюдались всё те же лица. При моём появлении неспешный разговор слегка замер, но стоило мне сесть на свободное место и попросить хозяина принести кружку эля, жизнь снова пошла своим чередом. А я даже удостоился чести быть приглашённым к общению.
Один из селян, щеголявший шапкой из сильно полысевшей перед смертью лисы, кашлянул (ему, наверняка, думалось, что вежливо, а вот мне сразу захотелось отсесть подальше, но я мужественно поборол это желание) и поинтересовался:
— Откуда путь держите?
— С Запада, почтенный.
— Далековато, — протянул мужик. — И давно выехали?
Я прикинул расстояние и время, чтобы не попасть впросак:
— Из Виллерима — месяца два.
— Это ж значит, прямо с Праздника?
— С него самого.
— А правда, в тамошней столице в Середину Зимы бочки с вином на площадях ставят? — Продолжал любопытничать селянин. Остальные его товарищи спрашивать о чём-то пока остерегались, но слушали внимательно.
— Правда.
— И всем без платы наливают?
— Без платы, — кивнул я. — Только то вино тяжёлое да мутное, и после него непременно надо опохмелиться, а трактирщики такую цену заламывают, что дешевле трезвенником быть.
— Это точно, — захмыкали и закивали все. Разговор наладился.
— А как на Западе, мирно живут? — Теперь инициативу перехватил тот из селян, у которого нос был мясистее и краснее, чем у других.
— Мирно.
— Войск не собирают?
— А с чего? Вроде с соседями ссор не было. Или с вашей стороны виднее?
— Да нет, мы люди терпеливые, первыми в драку не полезем, — важно заявил мой собеседник.
— Что достойно уважения!
Мы чокнулись кружками, и совсем, можно сказать, породнились.
Выспросив ещё несколько подробностей столичной жизни, порядком уже подвыпившие посетители постоялого двора вернулись к обсуждению местных тем. И одна из них, признаться, показалась мне немного странной. Сухонький старичок пожаловался на осквернение могил:
— Два погоста подчистую раскопали, за третий принялись, да видно их что-то вспугнуло, и бросили.
— Кого вспугнуло?
— А, труповодов этих ненасытных.
— Труповодов?
Я понял, что речь идёт о некромантах, и переспросил скорее от удивления, чем от желания узнать ещё одно определение племени охотников за мёртвыми телами, но старичок посчитал мой вопрос полной неосведомлённостью, потому что охотно пояснил:
— Ну, те, что мертвяков поднимают, да заставляют постыдным делом заниматься!
— Каким таким постыдным?
— А из могилы вылезать да по белому свету шастать, людей пугать — разве ж не постыдно? Их честь по чести похоронили, Серой Госпоже подарки подарили, а они — снова за своё? Самое постыдное! — Праведное негодование заставило старика затрясти бородой.
