— Какому ещё знакомому? — Энергия доктора плавно перекочевала из гнева в любопытство.
— Есть один... Кстати, бумагу может достать самую лучшую, из того тростника, что растёт в верховьях Сина.
Глаза Гизариуса хитро сощурились.
— Ну-ка, рассказывай: откуда у тебя такие знакомые?
— Откуда... Я же не всю жизнь нахожусь у Вас в услужении, — буркнул я, порядком устав от повышенных тонов беседы.
— Хорошо... Пиши!
— Что?
— Ты же сказал: пару слов знакомому...
— Ах, это... Даже писать не надо: найдёте в столице лавку купцов иль-Руади и скажете хозяину, что Джерон просил оказать любезность... Вроде того.
— Вот сам и скажешь! — довольно заявил доктор.
— Почему это сам? — неприятно удивился я. Не то чтобы вашему покорному слуге не хотелось встречаться с Заффани и его отцом, но перспектива немедленно последующего за оной встречей отбора невест меня не особенно радовала.
— А мы будем в Виллериме в середине зимы! — победно провозгласил Гизариус.
— Зачем?
— По делам!
Хороший ответ. Вот только, по чьим делам? По его или по моим? Сдаётся мне, что наши дела существенно рознятся...
— Ну и скажу! — надулся я. — Думаете, испугаюсь?
— Временами я сомневаюсь, что ты вообще чего-то боишься, — заметил доктор.
Фыркаю:
— Неправильный вывод! Я — отъявленный трус. И всего боюсь.
— Один мудрый человек сказал: «Бояться — не значит трусить. Бояться — значит быть осторожным», — усмехнулся Гизариус.
Поднимаю руки:
— Сдаюсь!
— Покажи горло, — велел доктор.
Я послушно открыл рот и вытерпел прикосновения ложки к языку.
— Вполне здоров, — удовлетворённо кивнул дядя Гиззи.
Мой печальный вздох по этому поводу не остался незамеченным:
— Нравится болеть?
— Не-а.
— Тогда что?
— Не нравится работать.
Он хмыкнул:
— А не скучно без работы-то?
— Мне никогда не бывает скучно.
— Даже одному?
— А кто Вам сказал, что я — один?
Глаза Гизариуса округлились:
— Но...
— Я всегда с самим собой!
Доктор ошарашено выдохнул и качнул головой:
— Всё, зарекаюсь с тобой спорить!
— Почему? — искренне удивился я.
— Потому что спор постоянно выходит из-под контроля!
Довольно ухмыляюсь, сгребая свои заметки в кучу.
— Ты составил опись?
— Почти.
— Почти?
— Осталось совсем немного, — изображаю на лице невинную уверенность.
— Учти, пора заканчивать! Нам нужно готовиться к отъезду...
— Нам?
— А ты предпочтёшь остаться здесь? — подколол меня доктор.
— Нет, конечно. Но я думал, что мой хозяин...
— У него много забот и без тебя, — сообщил Гизариус.
— Значит, я — забота? — наигранно обижаюсь.
