И все же хата Гаврильчика притягивала его к себе. Он невольно думал о товарищах, что сидели там, думал о них с тяжелым сознанием своей вины, желая быть с ними вместе.
Чем дальше отходил Баклан от хаты Гаврильчика, тем медленней делались его шаги.
Наконец он остановился совсем. Решил вернуться, сказать Ковалевичу, что он понял… что ошибся… что… и в ту же минуту остыл.
"Нет, я не могу говорить об этом. Он навряд ли поверит слову… Обещала синица…"
Василь стал около какой-то загородки, прислонившись спиной к жерди. Со стороны могло показаться, что он спит.
Вблизи послышался девичий смех. Потом веселый женский голос беззаботно запел:
Я девчонка молодая,
Мне всего семнадцать лет.
Полюбила бригадира
За его авторитет…
"Чего ей так весело?" — неприязненно подумал он.
Потом вдруг встрепенулся, почувствовав, что замерз, пошевелил плечами, посмотрел на небо. Там были видны темные, едва приметные очертания облаков. Только на самом горизонте одиноко светилась звезда, но от ее блеска Василю стало еще холоднее.
"Ошибся… Разве это ошибка?"
Надо было куда-то итти. Он с усилием оттолкнулся от шершавых, пропитанных сыростью жердей и побрел привычной дорогой к хате.
До его слуха ветер донес приглушенный расстоянием гул трактора. Баклан остановился, немного постоял, раздумывая. Потом внезапно решительно повернул назад и по узкой улочке широким шагом пошел в поле на гул, что будил и будоражил тишину.
Он еще не думал, не знал, зачем туда идет… Село осталось позади, в неглубокой лощине. Справа, неподалеку, похожие на каких-то необычных животных, чернели деревья — это был сад. В поле по окутанному мраком жнивью ходил пронизывающий тревожный ветер. Тарахтенье трактора приближалось. Вот уже видно, как в ярком зареве света торопливо передвигаются фигуры людей.
Василю сразу сделалось легче. В сердце засветилось что-то ясное, радостное. Так бывает с человеком, когда он нетерпеливо ищет вещь, которую потерял, и, наконец, находит ее.
Когда Баклан подошел близко, молотилка остановилась. "Что там?" забеспокоился Василь и ускорил шаги.
Молотилка стояла. Машинист, в шерстяном свитере с закатанными рукавами, чтото вытягивал шилом из разорванного ремня. Увидев Баклана, колхозники расступились, дали ему дорогу.
— Сшивка от ремня порвалась, — сказал машинист, словно оправдываясь.
— Ну, а запасной разве нет?
— Нету.
Баклан заметил на себе несколько удивленных взглядов — нс привыкли тут видеть его.
— Почему нету? Ты что — не, знал, что ремень может порваться?
