Пока Раймонд что-то разглядывал на дне кофейной чашечки, знакомый кивнул в его сторону и постучал пальцем по лбу. Я неопределенно пожал плечами.
— Кстати, — сказал Раймонд, — я дам вам маленький совет по части шаровых молний.
— Слушаю. — Знакомый остановился.
— Представьте, что это мини-планкеон, и поищите в этом направлении.
— Хорошо. — Знакомый улыбнулся. Он пошел к двери, но вдруг остановился как вкопанный. Еще через мгновение он вновь стоял перед нами. — Вы сказали, планкеон?
— Да, крошечный. — Раймонд Грот сложил пальцы в щепотку.
— Так. — Знакомый постоял и ушел с несколько ошеломленным видом.
Этот парень обладает способностью удивлять людей, подумал я. Нет, видно, он не просто шутник.
— Как проводите время? — спросил Раймонд Грот.
— В умеренных хлопотах.
— Побывали в том доме?
— Каком?
— На улице Вестурес. — Он приблизил лицо, как в тот момент, когда спрашивал о сокровенном. — Дом работает только вечером.
— Что?
— Я говорю, он работает вечером, а днем закрыто.
— По-моему, он всегда закрыт. В доме нет никого.
— Уж я-то знаю! И потом, даю вам совет, не впутывайте в это дело других людей.
— Какое еще дело, черт побери! — сказал я, раздраженный его развязным тоном.
— А то все испортите, — добавил он.
— Вы что-нибудь знаете о доме номер семнадцать? — спросил я.
— Еще бы не знать! Это мой курсовой отчет.
— Вы занимались реставрацией?
— Да, — сказал он, — в некотором роде.
— Однако ж вы называетесь физиком.
— Все вокруг нас физика, — сказал он с бесшабашным видом.
— Я, смотрю, вы философ.
— Да-да, вы правы. Философия моя слабость. В конце концов смешение времен — эксперимент не столько физический, сколько философский. Задача достижения Единого Времени вполне корректна с физической точки зрения, но вот нравственный аспект остается спорным. Чего мы достигнем? И нужно ли это в конце концов? Я даже скажу вам, задача моего опыта куда более локальная. Я хочу извлечь побочный эффект, понимаете? Побочный эффект! Они ждут от меня рядовых выводов, на вас глядят, как на подопытного кролика, а я им выложу побочный эффект! И не кто иной, как вы его произведете.
— Благодарю за доверие, — сказал я.
— Да вы всегда мне нравились, — небрежно сказал он.
— Всегда?
— А как вы думали? Слежу за вами несколько лет. Знаю все до единой строчки. У вас опубликовано тридцать четыре рассказа, две повести и восемнадцать статей. В основном ерунда, конечно. Старина, не сердитесь. Но есть три строчки, которые меня обнадежили. Я имею в виду миниатюру «Первый снег», как она напечатана в сборнике «Осень», строки одиннадцать, двенадцать, тринадцать.
