- Руперт!… Руперт, что у тебя там за простыни летают?
- Ничего, дядя Мартин… Это… сквозняк разбил окно. Я… сейчас выйду.
- А орал кто?
- Коты… Сюда забрались коты… Из кухни. И подрались…
Хлопают оконные рамы, кто-то тоненько хихикает, бьет в невидимые ладоши. Теперь скрипнуло… Совсем рядом, за шкафами. Послышались шаги.
- Коты? Надо же! Шварцготвотрум!…
Гудрун, заходясь криком, рванула в нишу между витриной с гравюрами и стеной. Вошедший дядя замер, словно на ружейной охоте, при этом умудрившись обернуться на вопль. Сощурился, открыл рот, попятился. Налетел на кресло. Сел, то есть плюхнулся, придавив одежду принцессы и уставившись на выпиравшие из книжного сумрака выпуклости. Солнечный зайчик лихо мазнул Мартина по носу, перепрыгнул на живот принцессы и растекся во все стороны, выгрызая в полумраке дыру. К корабельной статуе приложили пышную подушку с пупком. Круглую. Мягкую. Нелепую. Это было так глупо, так… Руппи взвыл в голос, заходясь дурацким, недостойным смехом. Купол света съежился, окружив пупок светлым кольцом, и сиганул назад - потрепать дядю по щеке, скатиться вниз, туда, где из-под охотничьего зада змеиным хвостом выползала синяя подвязка. Синяя змейка, белая шейка, все еще девственный зад, жалобы плоти, похоти когти, жажда весенних услад…
- Дядя! - провыл Руппи. - Дядюшка, чего вы… ждете?! Вперед! Нельзя же… нельзя так ее оставить…
Солнечное ядро налетело на Гудрун и срикошетило от тугого тела. Мартин оглушительно чихнул, заставив Руппи согнуться от хохота. Гудрун слепо осклабилась и вышла на свет, даже не пытаясь прикрыться. Она вновь была статуей, носовой фигурой, хуже того - тараном. Она шла к дяде и шептала «мой кесарь».
- Чего? - прохрипел охотник. - Я? Вы… чего?!
- Мой кесарь… - Грудной манящий зов заставил Руппи вздрогнуть, стало горячо и безумно. Гудрун больше не была жалкой, она… Она была… желанна.
Это не танец! Не твой танец… Хочешь танца? Прямо сейчас хочешь?Идем… Если хочешь - позови… Мы пойдем… выше. Там - свет, здесь - пьшь… Им - здесь, они готовы… Им - без танца, так… Медленно, склизко… Как улиткам. Ты не улитка - тебе так не надо!
- Гудрун!!!
Мама. Застыла у черного шкафа. Смотрит широко раскрытыми потемневшими глазами. На Гудрун, на сына, на деверя. Обычно бледную кожу заливает румянец. Яблоневый цвет на материнских щеках, свекла - на лице и шее Гудрун. Закатные твари, она опять визжит. Как стыдно… Смертельно противно и стыдно. И за себя тоже. За то, что едва…
