— Народ должен жить в любви и смирении, — сказал аггел, с укором глядя на Федю. — А драться зачем? Сие есть большой грех перед Пастырем. Это Он может все, а я ничего не могу против воли Его.
— Так можете или не можете? Вы определитесь, товарищ! — Аксакал сердито разрубил ладонью перед собой воздух. — Оппортунистам не место в наших рядах. Именно в этом состоит сейчас особенность политического момента. Вы меня поняли, товарищ?
— Ты его понял, гнида крылатая? Определись с котлетой! — грубо уточнил Федя.
Аггел протянул руки к Аксакалу, дунул в его сторону, и в канделябре перед ним появились свечи, тут же сами воскурились, и в комнате благостно пахнуло фимиамом.
— Однако! — поморщился Аксакал. Вы мне прекратите эти поповские штучки.
Тайгер взял свой канделябр, понюхал пустые патроны для свечей и поставил его на прежнее место.
— Чревоугодие неугодно Господу, — тихо молвил аггел. — Хлеб насущный могу.
— Скромно, — сказал Тайгер.
— Да уж, — кивнул Аксакал. — Буханки или батоны? Пшеничный, надеюсь. А в каких все-таки количествах?
— Всех накормлю. — Все сыты будете, — подумав, произнес аггел.
— Все? — прищурился Аксакал. — А вы себя не переоцениваете, товарищ?
— Всухомятку, стало быть. А кашу не можешь, — с сердцем подытожил Федя,
— Рыбу могу, — вздохнул аггел,
— Рыбу? — заинтересовался Аксакал. — Позвольте спросить, какую? Осетринку заливную? Может, угорь горячего копчения вам под силу или судачок по-польски?
— Живую, — вздохнул аггел. — Образец нужен и обширная водная гладь. Ловить сами будете.
— А море тебе здесь не нужно? — с сердцем съязвил Федя. Аггел посмотрел на Федю и промолчал.
— Похоже на саботаж, — тихо сказал Тайгер Аксакалу. — Никогда не доверял представителям религиозных конфессий. А ты?
Аксакал вздернул бородку, почесал под ней горло.
— Попрошу вас, товарищ, перечислить полный ассортимент ваших гастрономических возможностей. Мы ждем!
Аггел вдруг почувствовал, что он проваливается в темную, смрадную бездну, и подумал, что надо бы вот прямо сейчас приладить крылья и вознестись отсюда, и присмотреть с высоты птичьего полета местечко, где можно будет спокойно и радостно воссиять. Он взглянул на дерево перед окном и увидел, что там уже не было веселых птах с желтыми грудками. Птички улетели. Аггел было потянулся к торбе за крылами, но удержался.
— Напрасно вы, люди добрые, посулили населению фонтаны винные. Напрасно. Не будет вам фонтанов. Не в радость, а во зло они здесь людям.
