Грегорио вздохнул, и морщины на его лице разошлись, сделались не такими, как обычно - рублеными, глубокими, резкими, а мягкими старческими.
- Поспите, - сказал я. - Хоть часок.
- Нет. Пора будить наших, видишь - земля показалась.
- Скоро устроим хорошую плайу, - сказал патрон Луис, проснувшись. Только подойдем еще поближе к берегу, чтобы обезопасить себя от тибуронов: их сейчас плывет за нами штук двадцать, по меньшей мере. Грегорио станет смотреть за водой, а мы нырнем с борта и хорошенько поплаваем в море.
- Галисиец, - откликнулся Грегорио, - я тоже хочу поплавать. Ты патрон, тебе и следить за водой.
- Утонешь, вьехо!
- Только вместе с твоей баркой, - ответил Грегорио.
- Ты лучше нас заметишь тибуронов в море, - сказал патрон Луис, - ты их чувствуешь, вьехо. Ты же почувствовал тибурона на двадцать четвертом факеле, тебе и следить.
- Дружочек, - сказал Грегорио, - ты помнишь, как я устраивал мою дочь учительницей - еще при Батисте?
- Помню.
- Ты знаешь, как это было трудно?
- Знаю.
- А тебе известно, что я сказал тому начальнику, от которого зависела ее судьба?
- Мне это неизвестно, - ответил патрон Луис. - Меня же там не было, а я верю только тому, что вижу сам.
- Так вот, я сказал тому начальнику, - Грегорио тронул себя за левый бок, где раньше кубинские моряки носили пистолет или наваху, - что таскаю эту штуку не украшения ради, а для того, чтобы убить или быть убитым. Начальник стал суетиться и просить меня не грозить ему. А я ответил, что он меня неверно понял: я не умею грозить - я умею убить или достойно принять смерть самому... И моя дочь получила место учительницы. Так вот, я не потерплю оскорблений. Запомни это, мой дорогой. Буду я купаться или нет?
- Нет, - засмеялся патрон Луис, и прыгнул в соленое, упругое, бездонное, податливое, голубое море, и поплыл навстречу близкому дну, усыпанному громадными ракушками, но дно только казалось близким, оно было далеко от патрона Луиса, и он вынырнул из глубины, словно пробка, а Грегорио ласково посмотрел на него, покачал головой, взобрался на нос и начал высматривать тибуронов. Мы долго купались, а он сидел на солнце расслабившись, изредка поглядывая на нас, и ворчал добродушно:
- Ну, только поднимитесь, я задам вам всем на орехи...
Когда же мы собирались вылезать и подплыли к борту, он вдруг закричал страшно:
- Тибурон!
Патрон Луис покачал головой:
- Он шутит. Когда опасно - Грегорио говорит очень тихо, буква к букве.
