Что же теперь? Связаться со своим кораблем - и выслушивать упреки Поула, видеть смущенные лица товарищей, которые не в силах помочь? Он не хотел этого. Он уже ничего не хотел…
Наугад толкнул дверь одной из кают, вошел, опустился в кресло. Зажмурился, словно в детстве, заслоняясь от страха ресницами. Пальцы нащупали кнопку на изогнутой ручке - и сквозь сомкнутые веки проник изумрудный свет.
Штурман открыл глаза - и вздрогнул: на серой стене ожила голограмма, поражая своей реальностью, - березовая роща, среднерусский пейзаж. Полноту иллюзии довершал звуковой фон, а вместе с ним - аромат весеннего леса…
«У каждого астронавта - свой образ Земли. Командор Герд всегда говорил о березах. Не его ли это каюта?»
Кен встал, подошел к тумбочке, пошарил рукой в полупрозрачной нише. Он искал подтверждения своей догадке - и на этот раз ему повезло. Повезло так, как он и не смел рассчитывать.
«Почему командор не воспользовался другими видами записи, более привычными и современными? Все же старик был чудаковат. Такую допотопную тетрадь в пластиковой обложке можно отыскать только в музее…» - все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Кена, но ни на одной из них он не успел задержаться, потому что стал лихорадочно читать страницу за страницей. И чем дальше читал, тем сильнее менялся в лице. И все же у него хватило сил дойти до последней строчки.
Крепко сжимая в руке свою находку, штурман бросился обратно в рубку.
– «КВКДР-15»! Я - «Луч», выхожу на связь, - прозвучало в эфире. И когда на экране появилось измученное лицо Поула, за спиной которого сгрудился весь экипаж, встревоженный и суровый, сочувственно-негодующий, Кен начал без предисловий: - Докладываю: людей на борту нет. Никаких следов катастрофы. Приборы работают нормально. Записи в бортжурнале отсутствуют. Кибермозг информацией о полете не располагает. В одной из кают обнаружен Дневник командора Герда.
* * *
ЗАПИСЬ ПЕРВАЯ
Для чего я пишу все это? Ни одна строка никогда не будет прочитана: вернувшись домой, я уничтожу тетрадь. И все же мне нужно дать отчет о своем последнем полете. Кому? Пожалуй, только себе.
Я всегда знал, что наступит день, когда придется остаться. Это для Земли 70 лет - не возраст, а в Пространстве нас зовут стариками. Я знал это всегда, но не думал, что будет так больно. Отставка. Больше не нужен/ По звезды так просто не отпускают. И я, как мальчишка, тайком убежал в рейс. Хотелось в последний раз взглянуть на Землю со стороны: оттуда, из космоса, она совсем другая, прекрасная - и беззащитная. Я почувствовал это, оказавшись на борту пассажиром. Раньше не было времени - вечно одна работа.
