Оба спускаются в подвал. Поулине кричит им вслед:
— Не забывайте, что у нас есть больной, которого тоже надо кормить!
В самом углу подвала и впрямь лежала кучка картошки, примерно несколько мерок; Йоакиму, как и всем остальным, пришлось делиться с теми, у кого и вовсе ничего не было... «Благослови тебя Бог», — пробормотал Николаи, рассовывая картошку по карманам. Затем Йоаким направил его в кладовую, там, по его словам, висит кусок баранины. Дверь открыта. «Нет, только не здесь, не то нас увидит Поулине, выйди сзади, за дровяницей».
— Благослови тебя Бог! — бормочет Николаи в ответ.
А как же три женщины, которые всё стоят и мерзнут? Йоаким подходит к ним и спрашивает, зачем они здесь стоят. «Да просто стоим, и всё», — слышит он в ответ. Йоаким продолжает, что лучше бы им идти домой, к своим детишкам. Они отвечают, что ждут своих мужей.
Из лавки доносятся голоса и шум. Оттуда выходит какой-то человек и высоко поднимает палочку лакрицы. Это Кристофер.
— Я её взял и хочу, чтоб ты видела, Поулине, я не желаю воровать.
— А что ты сделал со своим носом? — говорит в ответ Поулине.
— Ничего я с ним не делал.
— А он у тебя распух. Дошло до меня, что тебя крепко вздули, когда ты ходил воровать овец.
— Подлая ложь! — взрывается Кристофер. — Это не меня вздули!
— А как ты вообще ходишь воровать, если ты прозрел и обратился к Богу?
— А я ходил до того, как прозрел, это ещё когда было!
— Не на прошлой ли неделе?
— Ну и что? Плевать мне на то, что ты говоришь, — мрачно отвечает Кристофер и подходит к трём женщинам, что стоят во дворе.
— Вы только поглядите! — говорит он и делит между ними лакричную палочку.
Из лавки, порыскав в ней, выходят и другие.
И добыча плоха, и весь поход дурацкий, просто детские игры какие-то. Никто не срывал со стен полки, не разбивал стёкла, они просто выдвигали ящики, да и те потом задвинули обратно, ох, размякли мужчины, совсем размякли. Один вышел, жуя кусочек корицы, который он нашёл в одном из ящиков, другой нёс стручок перца, Теодор и ещё парочка вышли из лавки с новыми трубками, а один так и вовсе грыз стеариновую свечку.
— Ты никак без табака куришь? — ехидно спросила Поулине.
— Да не нашёл я его.
— Ясное дело, табак вы получили к Рождеству, всё до последнего листочка.
— А у тебя, Поулине, не найдётся чуток молока? — напрямую спрашивает он.
— Найдётся, — отвечает она. — Пришли за ним Рагну.
Теодор:
— Я и сам могу его взять.
— Нет, ты его выпьешь по дороге.
— Так Рагна-то лежит.
