– Подумайте… Еда. Отдых. Лекарства… Это же все бесплатно…
– Бесплатно-бесплатно, – улыбался я, со всей тщательностью разглядывая набросок.
Мне еще никогда не удавалось изобразить что-либо подобное. Это был не рисунок – полкартины.
Я достал из папки все остальные наброски, сделанные в диспансере ранее. Расставил их вдоль стены. Каждый из рисунков был по-своему интересен. Но этот выделялся, выпирал. Он был практически закончен:
– Нет, это не полкартины – картина. Настоящая. Только на холст перенести. А потом, потом можно запросто выставлять.
Меня чуть не затрясло от удовольствия:
– Милый профессор, спасибо, спасибо…
И я уже просто не мог оторвать от картины взгляда. Все смотрел и смотрел на лицо этой женщины, шептал:
– Получилось, получилось…
Не знаю, сколько минут или часов я просидел напротив нее. Почувствовал только вдруг, что устал и проголодался. Потянулся к столу.
Посредине столешницы стояла неизвестно когда початая бутылка дешевого вина. За ней прятался засохший бутерброд. Я взял бутылку. Мне захотелось выпить, обмыть мой маленький успех.
Вновь подошел к портрету вплотную. Женщина смотрела на меня как живая. Живая и ужасно холодная. Такая холодная, что мне вдруг стало зябко. Я отпрянул. Но потом поднял портрет и поцеловал женщину в мраморную щеку. И тут же сплюнул, неожиданно прочувствовав под макияжем дряблость ее немолодой кожи:
– Тьфу…
И отхлебнул вина прямо из горлышка:
– За профессора…
Глоток смочил пересохшее горло, горячо упал в стосковавшийся по влаге пищевод. Я вернулся к столу и откусил от бутерброда. Вкус его был отвратителен, пришлось немедля влить в себя еще красной пахучей жидкости. Еще и еще.
Я прислонил картину к столу. Сел в кресло напротив. Вино накрыло меня теплым мягким одеялом. Да, я устал. Учеба…, рисунки…, рисунки…, жара… Но даже один этот портрет стоил всей моей усталости. Я смотрел на картину и уже видел ее не просто на настоящем холсте, но и в шикарной раме. И слышал голос профессора:
– Недурно, очень недурно, молодой человек…
Картину, конечно, от нашей художественной школы выдвинут на конкурс. Потом выставят в городской галерее. Наверняка, повезут на выставку за рубеж. Разумеется, вместе со мной. Пресс-конференции. Искусствоведы, журналисты, фотографы, телевидение… Вопросы, вопросы, вопросы…
– Ты один? – раздался знакомый голос.
Я обернулся. На пороге стояла она. В том же больничном халате.
– Можно войти?
Я онемел.
Женщина, оглядываясь, вышла на средину комнаты:
