Большие снега - Геннадий Мартович Прашкевич, Христо Фотев читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

разглядывает лежащий внизу город.

Вся чистота.

Вся прелесть.

Вся моя. Вся – из другого мира.

Мы молчим,

нам достаточно взгляда,

чтобы понять эту темную невозможность:

бездну долга, тоску предрассудков, необратимость лет, текущих меж нами.

Что такое любовь?

Опускаются сумерки,

и мы медленно спускаемся вниз, —

в беспредельность ночного Космоса.

Но, оборачиваясь, я вижу

смятую траву

и наши тени, оставшиеся на склоне.

Вени, види, вици.

Вени, види, но не вици.

Нет меня давно.

Но что с девочкой?

Что с нею? Легко ли ей?

Встретила ли она своего человека?

Незнакомец, шепни мне,

видны ли еще на склоне горы наши тени? —

ведь, если все было по-настоящему, они должны там остаться.

Внимательнее всмотрись,

ты должен увидеть:

девочка тоненькая и смуглая,

она сидит, согнув колени, опираясь на них подбородком,

и карими задумчивыми глазами

внимательно смотрит вниз

на прекрасный

и вечный город.

Мила Доротеева

Мудрость

Посчитай до десяти,

и тогда отвечай.

Посчитай до десяти,

и гнев успокоишь.

Посчитай,

и не скажешь правду.

Посчитай,

и не плюнешь в лицо подлецу.

Посчитай до десяти… до ста… до тысячи…

И ты считаешь —

и забываешь обиды.

Считаешь —

и улыбаешься низости.

Считаешь, считаешь, считаешь,

пока не убьешь себя.

Костер на башне

А дым встает над ласковым костром

и тянется к сияющей вершине,

напоминая каждому о том,

что мы не все, конечно, завершили,

что птицы снова тянутся с земли,

крылатым облаком окутывая башню,

и многие цветы не расцвели,

и семена не все упали в пашню.

После бури

А волны присмирели, причесались,

укрылись в бухтах, в ласковых песках.

И только соль осталась на губах…

Не верится, что вдруг оно утихло

и не гудит, как колокол, в руках.

И только соль осталась на губах…

Огромное, уснувшее, седое,

в глубинах затаившее мой страх.

И только соль осталась на губах…

Евтим Евтимов

Пребудь во мне, какою только хочешь:

калинкой, покидающей ладонь,

зарницей, просиявшей среди ночи,

грозой, дарящей ливень и огонь.

Пребудь любою – правой, и неправой,

разгневанной, и нежной на века,

но все-таки собой, хотя бы правда

была горька.

Какая есть – такою принимаю.

Будь как вино, пускай вокруг ворчат.

Не надо подслащенного! – я знаю,

что вина настоящие горчат.

Петр Караангов

Женевьева

В этот лучший вечер моей жизни,

заполненный запахами близкого снега,

деревья тонут в золоте прошлого,

равнины тонут в серебре будущего,

а между мной и тобой

всего лишь фраза из старинного романа:

«Женевьева, вы всегда царствуете над вещами».

В тихом городе —

по улице с довоенной архитектурой,

под деревьями в золоте прошлого,

Перейти на страницу

Большие снега | страница 28