А я взглянул на нее и вдруг увидел перед собой облезлую стареющую кошку с растершейся яркой помадой вокруг губ, синей тушью вокруг глаз и похотливыми глазками. Альбина была просто красавицей.
– Уродина, каких не найти. – Я мечтательно улыбнулся, вспоминая о Бине.
– Ростичек, ну же! – Любаша протянула ко мне свои руки с ярко-красными коготками, которые выглядели ужасно вульгарно. – Ну же, милый, у нас так мало времени.
У меня его было предостаточно. Я не на шутку разозлился на Любашу. И хотя от души поносил ее, все же понимал, что она неплохая девушка. Захотелось выпить. И выпить вместе с Лютиком. Он не был моим другом. Он был другом Ростика. Но предать его я никогда бы не смог. К тому же мне Любаша безразлична. И я пожалел Лютика. Делая мне назло, он сделал хуже себе. Но меня это не касалось.
– У нас вообще нет времени, милая, – пробурчал я, пытаясь изобразить старого уставшего кота. – Твой жених вот-вот вернется. К тому же, запомни, пока ты его невеста и пока он мой друг, ни о чем таком и речи быть не может.
– Все играешь в честность? Не поздновато ли? Ты и так предал всех, кого мог. Тем более, подумаешь, Лютик. Не велика потеря! Хотя, конечно, извини, ты же у него снимаешься, как я не подумала! Да, теперь нам с тобой придется много перетерпеть! Много, ох как много!..
Любаша вдруг резко замолчала, вскочила с дивана и подошла к подоконнику, заставленному цветочными горшками. Она нежно прикоснулась своим накрашенным длинным коготком к ярко-красной гортензии.
– Подлые мы с тобой, Ростя, очень подлые, – вдруг грустно сказала она. – Иногда так хочется стать бабочкой. Всего лишь маленькой пестрой бабочкой. Порхать возле цветов, ни о чем не думать.
– Муха тоже не думает, – заметил я. – Но ты же не хочешь стать мухой.
Любаша рассмеялась.
– Да, не хочу. Бабочка красивее. Но ты прав. Мухой тоже быть лучше. Ведь все они, эти безмозглые существа… Они не такие. Они честнее…
Красномордый Лютик, не похожий ни на бабочку, ни на муху, явился с очередной бутылкой водки и заорал с порога:
– Ну что, целовались, подлецы?!
Он делал вид, что шутит. Но я вдруг понял, что он говорит серьезно. Он этого боялся. И возможно, именно поэтому оставил нас наедине. Чтобы в очередной раз убедиться в подлости и друга, и подруги. Он не убедился. Но был в ней уверен.
– Я так и знал! За моей сильной спиной! За моими честными глазами!
– Знаешь, Лютик, – вдруг спокойно и совершенно серьезно сказал я. – Я бросил не только пить. Я еще бросил любить женщин.
