— Старший лейтенант Банников.
— Банников… — генерал задумался, словно припоминал лицо штурмана, которого никогда не видел. Виновато опустил голову. — Даже в субботу могли многое сделать, ну хотя бы убрать самолеты с постоянных аэродромов…
Он стал рассказывать Зорину, как мало осталось в округе самолетов, большинство авиационных частей в первые часы войны стало небоеспособными. Многие летчики погибли на своих аэродромах, не сделав ни одного вылета, а некоторые где-то еще в пути.
Зорин слушал и думал о своем. Он не мог поверить, чтобы в Москве, в комиссариате обороны не знали, что делалось у нашей границы, не знали, что немецкое командование стягивало свои войска. Но почему не приняли меры? Не опередили? Ведь пошли же в 1939 году навстречу фашистским войскам, освободили народы Западной Украины и Белоруссии. Тогда все было в боевой готовности, войска стояли у границы и ждали сигнала. Но Гитлер отдал приказ не вступать в бой с советскими войсками, в отдельных районах срочно отвел свои войска. Значит, он боялся нас. Так почему же сейчас по-другому получилось?
— Самолеты все в воздухе? — садясь в коляску, спросил генерал.
— Нет.
— Что же вы делаете… Там люди задыхаются… Поднимайте все и бросайте на переправу…
— Оставшиеся машины устарели, днем бесполезно летать. К ночным готовимся.
— Устарели… — повторил генерал. — Новенькие вам подавай, а где их возьмешь. Немедленно в воздух. Сделать не менее двух вылетов.
— Не могу, товарищ генерал, — упрямо проговорил Зорин. — Поймите меня правильно. И людей и самолеты загубим.
Гусев сощурился, тяжело посмотрел на командира полка.
— Выполняйте приказание.
— Но, товарищ генерал, я думаю…
— Думать некогда, — оборвал Гусев. После недолгой паузы уже мягче сказал: — Приказано любой ценой остановить врага.
— Слушаюсь! — Зорин быстро повернулся и пошел к самолетам.
— Александр Николаевич! С семьей как? — спросил генерал вдогонку. — От меня привет Любови Андреевне.
Зорин не ответил. Он и сам не знал, где сейчас его семья. Жена очень хотела ехать в Белоруссию, но он убедил ее, что ему лучше ехать одному, устроиться, а потом уже вызвать семью. Но все вышло иначе. Командир полка, у которого Зорин принимал бомбардировочную часть, около месяца не освобождал квартиру. Пришлось первое время жить в гостинице, и только 20 июня Александр Николаевич отправил солдата за семьей. А через два дня началась война. Солдат так и не вернулся в свою часть. Зорина очень тревожила судьба семьи. Одно он знал твердо: жена сделает все возможное, чтобы спасти детей. В ее твердость, практическую смекалку, ясный ум он верил непоколебимо. И все же мысли о семье не давали покоя. И все же не мог он простить себе, что не забрал семью с собой сразу. Ведь остались они у самой границы.
