– Мальчики, нет слов… Денис, ты же собирал Алексея?
– Я его спросил, он сказал, что собрался, я и подумал…
– Н-да, накладочка получилась… – Маргарита Тихоновна покачала головой. – Мы не можем выпустить Алексея в таком виде…
Я вздрогнул от нахлынувшей надежды:
– А может, я вас здесь подожду, а? – и запнулся.
На лицах стоящих вокруг читателей промелькнуло удивление.
– Алексей, ты не переживай, – виновато сказал Луцис, – я отдам тебе свое…
– Погоди, Денис, – вмешался Игорь Валерьевич. – Не налезет на Алексея твоя кольчужка. Маловата.
– Ой, ребята, с вами не соскучишься. Сейчас придумаем что-нибудь… – Маргарита Тихоновна подошла к нашим соседям. – Товарищи, миленькие, извините, у нас проблема, у Алексея Вязинцева ни оружия с собой, ни защитной одежды. Выручайте…
Я слышал, заворчали колонтайские «хоккеисты» – мол, это же не баловство, разве можно забывать самые необходимые вещи, в первый раз, что ли, а Маргарита Тихоновна кротко отвечала: «Да, именно, в первый раз».
Колонтайцы нашли матерчатый строительный шлем с подкладкой, пахнущей кислятиной, и две холщовых сумки, внутрь которых вложили небольшие печные противни. Ручки у сумок были довольно длинными, чтобы надевать эти простейшие латы через голову.
Увидев противни, Вырин резко стянул обитую рублями куртку:
– Бери, Алексей, почти твой размер.
Я отказывался, надеясь, что моя трусость хоть отчасти смахивает на благородство:
– Гриша, а сам как будешь? Тебе ведь нужнее!
Но неумолимый Вырин почти силой заставил меня облачиться в тяжелую броню, приговаривая:
– Я уже привык, обойдусь.
В плечах куртка оказалась чуть узковата, и натянувшиеся рукава едва прикрывали запястья, но в целом сидела нормально. Тимофей Степанович пожертвовал свою ушанку. Луцис дал спортивные наколенники и пластиковые щитки для бедер, Мария Антоновна Возглякова – грубые кожаные перчатки, Иевлев прикрепил на мое левое предплечье сделанный из половинки трубы стальной нарукавник.
В качестве оружия я получил дубину, утяжеленную ребристой насадкой, – кажется, это была какая-то деталь, возможно, шестеренка особо крупного механизма.
– Во здорово! – обрадовался моему виду Луцис. – Как Богдан Хмельницкий с булавой.
Я напряг челюсти – в расслабленном состоянии зубы вдруг начали выбивать дробные костяные трели.
– Маргарита Тихоновна, – осторожно спросил я, облизываясь от пересохшего на губах страха, – а откуда вы знаете, что против нас не выйдут люди с ружьями?!
– Исключается. Строжайше запрещено.
