Внутри, обернутая в гербовую ткань, лежала странная книга: в переплете телячьей кожи, без названия, старая-престарая.
Я начал листать: латынь. Какие-то безумные формулы, мистические термины, гравюры, схемы… Пришлось вспомнить университетский курс латыни. Пока ничего не ясно. Завтра продолжу изучать этот загадочный дар.
Показал чертежи Конраду.
Тот со скуки принялся их перерисовывать и тут же из подручного материала что-то мастерить. Спросил раз, что это такое, я что-то невнятное пробурчал, и ему хватило.
Выплатил ему премию.
Иосифу пока ничего не говорил, только предложил ему поискать еще какое-нибудь занятие. Жалование, понятное дело, будет сохранено, заверил я его. Он оскорбился.
«При чем тут деньги?! Никогда в своей жизни я не делал ничего более интересного. Я готов бесплатно работать с тобой до самой гробовой доски, а то и после нее, если позовешь!», — покачал головой он.
А в трактате, между прочим, есть упоминание о том, где искать сам артефакт.
Устройство, описанное в книге, готово. Установлено на Машину. Разумеется, без артефакта не функционирует.
Не могу в это поверить, но я, похоже, начинаю понимать, как оно может работать. Нет, к науке это не имеет никакого отношения. Тут знания другого порядка… Я бы, наверное, и через десять жизней не научился такому.
Когда-то неизмеримо давно для этого потребовались жизни сотен поколений. А потом все это было забыто.
Я попросил у Канцлера аудиенции. Артефакт надо найти.
В тихий городок на минеральных водах отправилась целая дивизия археологов в штатском.
А я вернулся к своей Машине. В последнее время задумываюсь о том, что ей не будет хватать одних голых знаний. Я обучил ее логике, но для справедливого и мудрого правления этого недостаточно.
Логично умерщвлять стариков вместо того, чтобы платить им пенсию. Логично начинать войну, чтобы отнять у соседей месторождения нефти и металла, вместо того, чтобы втридорога платить за них. Нелогично миловать приговоренных к смерти, потому что это нарушает принцип неотвратимости наказания.
Люди далеко не всегда поступают логично, что, в общем, и делает их людьми.
Странно, но даже Пауль и Петер перестали спускаться к Машине. Когда как-то после обеда я изловил их и спросил, уж не боятся ли они ее, Пауль сказал «Она холодная!», а Петер добавил «Она ждет». Дети, дети… Наслушались страшилок.
Ничего, прежде чем отыщут этот Артефакт — если он, конечно, вообще существует, — я успею научить Машину не только думать, но и чувствовать.
