«Интересно, что у них там?» – успел подумать Томаш, прежде чем в котле оказался его чемодан, который он, не пытаясь отыскать в этой кутерьме носильщика, снял с катера сам, а теперь поставил рядом с собой, ожидая конца шествия ряженых.
– Позвольте! Что вы делаете?! – заорал он по-английски и стал протискиваться между поющими поварами, пытаясь пробраться к котлу, но его чемодан уже плыл к нему обратно, передаваемый по воздуху неугомонными весельчаками.
Получив чемодан, рассерженный Томаш торопливо выбрался из колонны и, больше не медля, кое-как объяснился с лодочниками и уселся в одну из празднично украшенных гондол. Только здесь он почувствовал себя в некоторой безопасности и принялся наблюдать за переполнившим Венецию сумасбродством.
«Зачем я приехал сюда?! – уже знакомый ему холодок вернулся на миг, но вскоре опять исчез. – Ну что ж, повеселимся, раз она так этого хочет», – и Томаш стал разглядывать переполненную масками гондолу, плывшую впереди.
В гостинице у портье его ждала записка от Божены. Но Томаш не стал читать ее сразу. Поднявшись в оставленный за ним номер, он принял поднятый следом многострадальный чемодан, рассчитался с носильщиком, заказал ужин и лишь затем достал из кармана экстравагантного пылевика с квадратной пелериной – Томаш всегда тщательно продумывал свои костюмы, а к этой поездке готовился особенно тщательно – сложенный вчетверо листок. Развернув его, он сразу узнал почерк жены и почувствовал легкий аромат ее любимых духов… Даже бумага, на которой написана записка, была ему знакома: этот блокнот, с ее именем на каждой странице и с пражскими пейзажами, видимыми лишь на просвет, он подарил ей на день рождения прошлой осенью.
«Как много переменилось за это время», – подумал Томаш и, поняв, что до сих пор он лишь рассеянно вертел записку в руках, так и не прочитав ее, решил наконец узнать, что же написала ему Божена… Но тут в дверь постучали. «Уже принесли ужин? Как быстро!»
– Да, войдите!
Но никто не вошел.
Думая, что, наверное, он случайно защелкнул замок, Томаш поднялся из глубокого кресла и пошел к двери.
Но она оказалась незапертой, а на пороге стоял мальчик – да, видимо, это был мальчик, хотя Томаш не мог бы сказать этого наверняка, потому что пришедший был в ярком карнавальном костюме, в красной маске и колпаке, но когда «мальчик» заговорил, то голос его показался Томашу по-мальчишески звонким:
– Добро пожаловать на карнавал! – с трудом разобрал Томаш быструю итальянскую речь.
