— Серия легла нормально! — докладывает Панов. — Взрыв на барже, на берегу пожар…
К аэродрому подошли на рассвете, все вокруг было покрыто серым, зыбким туманом. При посадке заметил на летном поле несколько Ил-2 и «яков».
— Сегодня ночью на армавирский аэродром немцы высадили десант. Часть штурмовиков и истребителей перелетела к нам, — пояснил Варварычев.
К стоянке подъехал майор Пересада.
— Командир полка приказал немедленно готовиться к перебазированию. Вылет в девять ноль-ноль. Захватите штабное имущество.
"Эмка" рванулась и мгновенно растворилась в тумане.
Мы вернемся, Белореченская!
С нелегкой душой добрались до станицы. Мысль, что вскоре враг вступит в ставшую для нас родной Белореченскую, болью отзывалась в сердце. На улицах было тихо, казалось, они вымерли. В голове не укладывалось, что в эти опрятные, белые хаты, в тенистые сады с ветками, гнущимися от тяжести яблок, вступит кованый фашистский сапог, что под этим небом будут раздаваться вопли перепившихся грабителей в серо-зеленых мундирах. За завтраком кусок не лез в горло. Выйдя из столовой, услышали в одном из соседних дворов горькие рыдания. Приткнувшись головой к плетню, плакала молоденькая девушка. Похоже, нездешняя, одета по-городскому. [72]
— Что случилось, сестренка? — положил ей руку на плечо Никитин.
Девчонка сквозь слезы взглянула на нас и снова уткнула лицо в ладони.
С трудом узнали, в чем дело.
Оказывается, она учительница из Нефтегорска, приехала погостить к тетке. Собралась обратно, а через мост не пускают, переправляют войска.
— А сюда придут фашисты. А я не местная… Обязательно привяжутся…
— Что же делать, а, Вася? — Димыч смотрел виновато. — Может, возьмем дивчину с собой?
Я с опозданием дернул его за рукав: "С ума спятил, что ли?"
— Сам знаешь, от нас не зависит…
Девушка услышала, зарыдала еще сильней. Черт бы побрал этого Димыча!
— Ну вот что, — решился наконец я. — Мы сейчас попробуем, спросим… Если что, пришлем машину. Договорились?
Она недоверчиво кивнула, в глазах на секунду мелькнула надежда.
Начальник штаба второпях даже не понял нас.
— Какая девушка? Твоя? А ты, Минаков, знаешь, что у тебя машина перегружена?
— Знаю. Но не моя девушка.
— Его? — кивнул на Димыча.
— Ничья. Застряла тут, боится немцев, есть основания…
— Ну вот. Всех ведь не возьмешь?
— Но этой уже обещали.
— Обещали? А кто разрешал обещать? — И вдруг махнул рукой. — Бери, коли взлететь сумеешь. Не сумеешь — останешься сам тут расхлебывать…
