— Хорошо. С вами полетят Жестков и Дурновцев. Поторопитесь!
Бегом вернулись к стоянке. Быстро ставлю задачу ведомым. Ребята мой план одобряют. Слов тратить не надо — опытные бойцы. Главное, не терять меня из виду, крепко держаться друг за друга.
У самолета ждал Иван Григорьевич Шевченко.
— Минаков, дорогой! — положил на плечо руку. — Не упусти гадов, целый день за ними гоняемся.
— Постараемся, товарищ майор!
— Жду с победой!
Через пять минут взлетаем. Штурман фиксирует время — семнадцать тридцать. До конвоя — почти три часа. Над морем безоблачно, но висит дымка. На горизонте смутно угадывается западная оконечность крымского побережья.
— Николай, где надеешься перехватить цель?
— В двадцати километрах от берега, на траверзе Мангалии!
Хорошо летать с таким штурманом. В двадцати, в тридцати — неважно, важно, что уверен: перехватим.
Море постепенно мрачнеет. Через два с половиной часа полета солнце скрывается за горизонт. Наступают сумерки. Справа на траверзе остается Констанца. Николай приникает к остеклению кабины.
— Ну?
— Вот-вот покажется.
— А если нет?
— Тогда отдаю тебе свой ужин. Водку оставляю себе. Для утешения.
Но вот почти у самого берега на фоне дотлевающего неба закурились черные дымки. Они! Точки, черточки, силуэты… Сторожевики образовали барьер, прикрывают со стороны моря борт низко осевшего транспорта.
— В воздухе ничего не видно, стрелки? Вопрос излишний: увидели бы — доложили.
— Атакуем с ходу, — передаю ведомым.
Ясно — с одного борта. Варианты легко разрабатывать на земле.
Наш выход в атаку с темной стороны горизонта оказался внезапным. Зенитки открыли огонь с опозданием.
Пошли.
Крепко сжимаю штурвал, выдерживая высоту тридцать метров. Ох, как это трудно, когда вода и воздух сливаются под тобой в одну черную массу. Даже не до разрывов. Сближаемся. На светлом горизонте четко вырисовывается черная туша, прицелы штурманов крепко вцепились в нее.
Пора!
Прилуцкий сбрасывает торпеду первым. Локтюхин и Беспалов — секунду спустя.
Пошли, родные!
Доворачиваю чуть вправо, несусь к носу транспорта. С палубы тянутся огненные нити, наши стрелки отвечают тем же.
— Ура!
Оборачиваюсь. Огромный огненный фонтан подымается из недр транспорта.
— Ура, попали! — в один голос кричат Жуковец и Должиков.
Разворачиваюсь, чтобы разглядеть получше. Пожар, взрывы. Жаль, из-за темноты не можем сфотографировать. Смотрю на часы — двадцать десять.
— Штурман, запиши.
Через двадцать минут почти прямо под собой обнаруживаем еще один конвой — танкер с охранением, идет на Севастополь. Удивительно, с кораблей не стреляют, будто знают, что мы без торпед и бомб. Диктую Должикову радиограмму на землю.
