— Да, после отбоя. Только я не знаю, сколько это длится. Я очень быстро засыпаю. Счастливым. И все остальные тоже счастливы.
— Кто заставляет вас работать?
— Никто.
— Зачем же вы работаете?
— Если мы не выполним норму, то не будем счастливы. Тогда, наоборот, нас охватывает ужас, смятение и страшная боль. Это безысходный кошмар! Я пережил его только однажды. Но не дай бог, чтобы со мной это еще раз случилось. Мы все очень боимся этого.
— Какая у вас норма?
— Не знаю… И никто не знает. Надо работать в полную силу, и тогда норма будет выполнена.
— И вы довольны такой жизнью? — Доволен.
— Да понимаете ли вы, что это пытка электротоком? Вы раб! И остальные рабы тоже! Такого рабства еще не знала Земля. Неужели вы не понимаете?
— Понимаю. Но это ничего не меняет. Я уже не могу… иначе. Я умру без этого наслаждения. Раньше я не боялся смерти, теперь боюсь.
— Это все страшная болезненная иллюзия. Это только слабый электроток, раздражающий центр удовольствия вашего мозга. И ради этого вы влачите самое страшное рабство.
— А вы?
— Что я?
— Разве ваша жизнь построена иначе? Разве вы живете не для того, чтобы ток чаще раздражал ваш центр удовольствия и реже центр ужаса? Какая разница между нами? Все сводится только к тому, что ток удовольствия рождается в вашем теле под влиянием денег, которые вы получаете, женщин, с которыми пьете в блестящих ресторанах. Вот к чему все сводится. А ко мне удовольствие приходит от штепселя, минуя все эти ненужные стадии. И оно настолько сильнее вашего, насколько смерть сильнее простого сна. Мы оба щекочем свой мозг. Вы непроизвольно, а я — сознательно. Поэтому оставьте меня в покое. Отпустите меня, наконец!
Он опять закричал страшно и дико, нечеловеческим усилием пытаясь разорвать веревки. На губах у него выступила пена.
— Успокойтесь. Мы отпустим вас… вечером. Кто они, ваши товарищи по резервации?
— Такие же, как и я. Несчастные скоты или бессмертные боги, думайте, как хотите.
— Кем они были раньше?
— Не знаю. Мы мало говорим между собой. Тут есть убийцы и насильники, шпионы и ревнивцы, борцы за свободу и контрабандисты. Но мы все становимся тут одинаковыми. Все живем ради одного.
— Кто были те, кто умерли до вашего приезда?
— Не знаю. На воле тоже умирают. Но остальным это не мешает жить.
— Вас еще можно вылечить, Брайтон. Найдите только в себе силы…
— У меня нет ни сил, ни воли, ни желания! Оставьте меня в покое. Это единственное, чего я хочу. Отпустите меня!
