Битчем. Поскольку ты будешь сидеть в тюрьме, мне довольно и одной. Бедный Доннер! В последние годы общаться с ним было непросто, но теперь мне придется вечно раскаиваться в том, что наша последняя беседа прошла на повышенных тонах!
Мартелло. Что, как обычно, выясняли, кто из вас двоих должен заниматься уборкой?
Битчем. Ничего подобного. На самом деле он отнесся без души к той вещи, над которой я в тот момент работал.
Мартелло. Ну, мне он тоже однажды устроил разнос. Дошел даже до того, что набросился на неоконченную работу.
Битчем. А мою назвал чепухой.
Мартелло. А потом набросился на тебя? В этом все и дело?
Битчем. Не понимаю, чем я ему насолил? В последнее время он вообще был озлоблен на весь белый свет…
Мартелло. Все по Софи тосковал.
Битчем. И это нелепое полотно! Что с ним вообще стряслось?
Мартелло. Думаю, что в этом, пожалуй, виноват я…
Битчем. Я, можно сказать, оказал ему честь, дав послушать, как продвигается работа над моей записью…
Та же студия несколькими часами раньше.
Балюстрада еще не сломана.
Доннер работает за мольбертом. Он пишет «обнаженную женщину, сидящую в саду рядом с единорогом, поедающим розы».
Битчем же занят творчеством совсем иного рода, – он поглощен прослушиванием своей последней записи, представляющей собой коллаж из случайных звуков, вздохов, щелчков, скрипов, издаваемых людьми и механизмами, которые наложены один на другой в несколько слоев и иногда перемежаются периодами относительного затишья. Битчем еще какое-то время слушает запись, а затем выключает магнитофон.
Битчем. Ну, что скажешь на все это, Доннер? Не спеши с выводами, выбирай слова тщательно.
Доннер. По-моему, это чепуха.
Битчем. Понятно. В том смысле, что это нечто вроде звуковых безделушек?
Доннер. Да нет, в самом обычном смысле. Нечто, лишенное всякой ценности, бесполезное, дрянное, никому не нужное. В сущности, чепуха.
Битчем. А-а-а, ты, наверное, хотел сказать, что это нечто вроде бисера звуков, ящика со всякой мелочью, куда попадают колебания воздуха, которые больше никому не нужны?
Доннер. Я хотел сказать, что это – чепуха. Прости, Битчем, но тебе придется смириться с тем фактом, что наши пути разошлись. Я долгие годы радостно провозился в детской песочнице, именуемой авангардистским искусством, где победы даются играючи. А теперь я поставил перед собой гораздо более сложную задачу – я хочу изобразить то, что мы видим вокруг.
Битчем. Лично мне ни разу не доводилось видеть обнаженную женщину, сидящую в саду рядом с единорогом, поедающим розы.
