Розовый цвет я люблю так же сильно, как джаз и пианино.
Я нажала кнопку «Стоп» на панели музыкального центра.
– Мам?
– Я в спальне.
Глубоко вздохнув, я вошла в спальню. Мама вешала на стену картину – один из тех рисунков в рамке, которые можно купить за двадцать баксов в любом магазине. На этом был изображен полосатый кот с розовым бантом на шее, играющий с мотком пряжи.
– Привет, Жаклин. Что случилось с Мидори?
– Мидори?
– Мидори Кавамура. Диск, который играл.
– Я выключила. Слишком громко, соседи жалуются.
– Обыватели. Она – один из лучших джаз-пианистов на планете.
– Мне не нравятся джаз-пианисты.
– Наверное, ты им просто завидуешь.
– У меня не было настроения шутить.
– Мам, почему ты поставила диван по-другому?
– Он был повернут к стене. Теперь он смотрит на окно. Тебе нравятся подушки?
– Мне не нравится розовый.
– Тебе никогда не нравилось ничего девчоночье. Когда тебе было шесть, все твои подруги играли в куклы, а мне приходилось покупать тебе игрушечных солдатиков. А нравится тебе новая картина? – спросила она, указывая на стену.
– Восхитительно, – мрачно процедила я.
– Она напомнила мне о твоем коте, я просто не могла не купить ее. Фриски? Ты где?
Мистер Фрискис влетел в комнату, прыгнул на кровать, а потом маме на руки.
– Фриски? – спросила я.
– Посмотри на него. Ну, разве они не похожи?
Она подняла мистера Фрискиса. Он и в самом деле был похож на своего двойника в рамке – особенно из-за розового банта, который мама повязала ему на шею.
– Ужасно похож. Мам, может, снимешь бант? Ты его избалуешь.
– Чепуха. Фриски любит розовый, в отличие от некоторых. Да, Фриски?
Она почесала его за ухом, отчего хитрая бестия довольно замурлыкал. Я села на кровать, убранную так, как у меня никогда не получалось, – без единой складочки.
– Когда ты все это успела?
– Мне помогал Алан, он такой молодец. Вот-вот подъедет с растением.
– С растением?
– Я попросила его поискать какое-нибудь растение, которое можно поставить на пол. А то тут так стерильно и безжизненно. Тебе нужна какая-нибудь зелень.
Сопротивляться было бесполезно, поэтому я сбросила обувь и разделась.
– Жаклин, ты же не сердишься?
– Нет, мам. Просто у меня был тяжелый день.
Она отпустила кота и погладила меня по голове.
– Хочешь об этом поговорить?
– Наверное, попозже. Сначала приму душ.
Мама улыбнулась, кивнула и вышла из спальни.
Через минуту снова зазвучал джаз.
Я с размаху захлопнула дверь ванной и включила душ. Десять минут под потоком холодных иголок постепенно отдалили меня от встречи с Фуллером. Я вымыла голову, привела себя в порядок.
