Понятно, что Рюдигер постеснялся рассказать жене о своих страданиях и каждодневной борьбе с собственным организмом.
Теперь Рюдигер постоянно прислушивался к себе, это стало едва ли не главным его занятием. Однако и университетская жизнь по-прежнему его интересовала. Студенческое движение распалось на многочисленные группировки с довольно-таки похожими названиями. Почти в каждом присутствовало слово «социалистический» или даже «коммунистический», тем не менее группки страшно враждовали друг с другом, не жалея в обличениях самой отборной брани.
Публичные дискуссии чем-то притягивали к себе Рюдигера. Несмотря на скверное самочувствие, он ходил на собрания и следил за разыгрывавшимися там сражениями диадохов, но не всегда понимал, о чем, собственно, спор. Он старался хотя бы угадать, какую именно группу представлял тот или иной оратор. Иногда в этом помогали чисто формальные признаки.
Рюдигер только сейчас понял, насколько прав был Бастиан несколько лет назад. Феликс тогда сказал, что у многих людей по манере говорить можно догадаться, с кем они общаются или дружат. В пример он привел сестру:
– Когда у нее появляется новый кавалер, она сразу подхватывает его любимые словечки и вообще меняет свой лексикон. Например, сейчас за ней ухаживает берлинец, поэтому у нее самой уже слышится берлинский диалект.
Рюдигер часто узнавал членов одной и той же группы по манере выражаться. Они говорили одинаково: например, начинали каждую фразу словом «значит» или «значит, вот». Это настолько резало ухо, что Рюдигеру казалось, что следующий оратор обязательно передразнит своего соперника, закончившего выступать.
Ребят Феликса Бастиана он отличал легко. Во времена антиавторитарного движения Бастиан, ставший теперь председателем всеобщего студенческого комитета, на всех собраниях твердил о союзе с рабочим классом. Многие его не понимали. Сегодня его противников приводил в негодование призыв сотрудничать с профсоюзами. Они не хотели даже слышать об этом. Профсоюзные боссы сами разъезжают на «мерседесах», а нынешние профсоюзные предприятия ничем не отличаются от капиталистических. Профсоюзы действуют заодно с правительством.
– Хватит! – орал сосед Рюдигера. – Нам профсоюзные боссы не нужны.
«Верно!» – думал Рюдигер. Он внутренне был на стороне противников Бастиана. Дед тоже всегда называл профсоюзников толпой, улицей. Значит, и ему профсоюзы были ни к чему. А ведь дед больших чинов не имел.
Враждующие между собой группировки проявляли удивительную солидарность в борьбе против товарищей Бастиана, которых они именовали «ревами». Это звучало как «предатели».
