— Те же мрази — не будут. Четвертое: закон о люстрации. Запрет чиновникам, занимавшим в администрации должности выше определенного уровня, поступать на государственную службу. Потому что эта администрация — антинародная, по сути даже оккупационная. И всех членов партии власти — по списку, всех — обязать написать объяснительную: как и почему они вступили в партию. Если докажет, что имело место принуждение, начальство, например, заставило, а активистом не был, — реабилитировать. Нет — тоже попадает под закон о люстрации.
— То, что ты сейчас предлагаешь, Ваня — это похлеще погромов. Ты только представь себе, что все это осуществится! Знаешь, ты смотри, пожалуй, не разглашай свои планы. А то одного бойца мы не досчитаемся. Тебя замочат.
— А как иначе, Гоша? Как — иначе?..
Берзоев и Невинный были знакомы давно, задолго до того, как оказались связаны с политикой. Их дружба началась еще в лихие девяностые, когда они, тогда молодые парни, просто старались выжить в этом новом мире, куда их вытолкнули, не спрашивая, чего они сами хотят. Они, как многие тогда, пытались заниматься торговлей — перепродажей импортных товаров, которые попадали в Россию практически контрабандой. Приходилось и давать взятки чиновникам, и договариваться с бандитами. Так что на святого ни один, ни другой не тянули.
В начале нулевых Берзоев купил долю в местной газете и стал ее редактором. Невинный вложил свой капитал в консолидационный склад на границе с Польшей, освободился от ежедневных коммерческих забот и увлекся националистическими идеями.
Если кто и был святым, так это их третий друг из девяностых, Алик Васильев. Несмотря на чисто русскую фамилию, Васильев был большей частью татарин, и даже немного еврей. Тогда, в девяностые, Алик еще не был святым. Алик был завзятым кутилой и донжуаном. Чуть ли не первым в губернской столице он подсел на кокаин, когда все — и братва, и коммерсанты — еще только глушили водку.
Но миллениум произвел в душе Алика настоящий переворот. Конец века — простую календарную смену дат — он принял очень близко к сердцу. Алик бросил даже курить, не говоря уже о наркотиках. Еще через пару лет он принял ислам и стал практикующим суфием, забросив бизнес. Чтобы поддерживать душу и тело вместе, он работал охранником в банке, сутки через трое. В свободные дни он молился, изучал Священный Коран и жизнеописания святых шейхов.
Они продолжали поддерживать связь, встречались втроем. Чаще всего собирались поздно вечером в редакции Берзоева. В последний раз это было на прошлой неделе. Выслушав своих разгоряченных спором друзей, Алик сказал тогда:
