Потом шаман начал что-то бормотать под нос себе, делая при этом гримасы, и орочи поняли, что он разговаривает с духами. Минуты через три он сказал таинственно:
— Амба, самый большой дух тайги, просит показать бумагу ему.
— Дай, Тихон, раз его просит, — предложил Пунадинка. — Все-таки шаман самый главный у нас человек. Только ему с Амбой поговорить можно.
Но Тихон был непреклонен.
Орочей стало злить упрямство юноши, и они разом зашумели на Тихона. А чей-то голос в углу пригрозил:
— Смотри, однако, худо будет тебе!
Но Тихона и это не испугало. Шагнув к шаману, он закричал:
— Зачем ты, старый человек, глупости говоришь! Всю жизнь с Амбой разговор ведешь, а разве твой Амба орочам помог? Как жили худо, так и живем! Где духи твои, покажи, где они! Наш брат решил в город ехать, чтобы по новому закону жить, а ты с Амбой хочешь совет держать. Когда купчишка моего отца палкой бил, почему духи не заступились? Скажи, почему? — и выбежал из шалаша.
Шаман поднялся, вскинул над головой бубен, сильнее прежнего заколотил в него лисьей лапкой и стал приплясывать перед костром.
Орочи на несколько минут притихли, испуганно смотрели на шамана, а когда он, опустив бубен, остановился, Пунадинка спросил:
— Что Амба сказал тебе?
— Сказал, чтобы они, — он стрельнул глазами в Александра Намунку, — уходили быстро.
— Вот видишь, — произнес Пунадинка, — духи не велят, чтобы мы помогли вам. Лучше скажи ему, чтобы бумагу дал.
Положение было безвыходное. Намунка быстро вышел к Тихону и объяснил, что надо показать шаману письмо либо придется уходить отсюда без еды и без проводников.
Тихон с минуту еще колебался, потом выхватил из-за пояса нож, распорол карман, достал конверт.
— Зови его, пускай почитает!
Намунка позвал шамана, и, когда тот вышел из шалаша, Тихон потряс перед его глазами конвертом.
— На, читай громко!
Шаман взял конверт, повертел его в руках, потом посмотрел на свет.
— Читай громко! — повторил Тихон, и в глазах у него засверкали лукавые огоньки. — Ага, не можешь! — И, выхватив у него из рук конверт, быстро сунул в карман.
Шаману ничего не оставалось, как уступить. Но, чтобы не быть посрамленным перед людьми, он пробормотал:
— Ладно, вижу, что бумага есть…
Делегатов снабдили юколой, вяленым оленьим мясом, дали немного муки, табаку. До перевала вызвались их сопровождать Федор Хутунка и Николай Еменка.
Узкая кривая тропа вела в глубь леса. Шли друг за другом не торопясь, слегка склоняясь под тяжестью туго набитых мешков.
